Там, где заканчивалась Лесная площадь и начиналась улица Молнии, улицу перекрывал изящный кадар коричневого цвета; чуть поодаль стояли два человека. Один, слегка сутулый, с волевым подбородком и пронзительным взглядом, и другой - высокий, с холеным лицом, безукоризненно правильные черты которого выдавали в нем потомственного аристократа из семьи с многовековой историей. Он меланхолично смотрел, как разбредаются люди и стражники уводят связанных людей.
- Жалкое зрелище, - презрительно сказал он. - Ничтожества, годные лишь на то, чтобы не дать облениться страже.
- Какой бесславный конец, - согласился его спутник, - впрочем, свое дело они сделали, и дальнейшая их судьба не должна нас интересовать.
- Ты говоришь верно. Здесь все дела у нас закончены, пора двигаться дальше. Рогмун!
Подтянутый кучер приблизился к аристократу и почтительно поклонился.
- Что изволите, господин?
- Все ли готово к поездке?
- Да. Прикажете отправляться?
- Да, и немедленно.
- Слушаюсь! - Кучер вновь поклонился и вернулся к кадару.
- Ну что же, Эйвериал, думаю, оправдает ожидания, и там будет хоть немного интереснее, чем здесь, - мечтательно улыбнулся аристократ.
- Я в этом не сомневаюсь, - ответил его спутник без улыбки.
Они исчезли, а скоро пропал из виду и их кадар, и улица опустела. Но очень скоро появились фонарщики с лестницами. Они вытаскивали из объемных сумок эпилы и лезли к вершинам фонарных столбов. Эпилы погружались в воду, и стеклянные цилиндры закрывались до утра. Мягкий голубоватый свет становился все ярче и ярче. Ночь безоговорочно затапливала город, и лишь фонари продолжали гореть с неугасимой надеждой, с надеждой на новый день.