Бот, отстыковавшись от корабля, камнем рухнул к поверхности планеты.
– Сэр! Лейтенант Ленокс по вашему приказанию прибыл! – гаркнул Пип Ленокс, стараясь придать себе как можно более бравый вид и с настороженностью присматриваясь к офицеру СИБ, облаченному в коричневый гражданский костюм свободного покроя.
– Хорошо, лейтенант, – кивнул тот, не поднимая глаз от папки личного дела. – А что это за имя – Пип?
– Обычное имя, сэр, – пожал плечами Ленокс, – не хуже и не лучше множества других.
– Ну да, ну да. Не хуже, – пробормотал агент, увлеченно листая страницы. – А почему Маленький Пип?
– А что вам кажется в этом странным, сэр? – спросил пилот, не понимая, куда клонит сибовец. – Я не отличаюсь атлетическим сложением или ростом.
– Странное сокращение для человека мужского пола. – Взгляд, только что порхавший по страницам личного дела, стилетом пригвоздил собеседника. – У вас какие-то физиологические проблемы?
– Нет, сэр. – Ленокс усмехнулся, поняв, о чем спрашивает гость в костюме. – Надеюсь, у вас нет желания это проверить? Вы не очень похожи на медика. К тому же Маленьким Пипом меня называют только близкие друзья.
– Остряк, – кивнул агент, чей голос не выказал никакой реакции на подначку пилота. – Так. Значит, комплексов нет. Адекватен. Инициативен. Но у твоих отцов-командиров о тебе почему-то не лучшее мнение. Говорят, что ты бываешь избыточно безрассуден в бою?
– Избыточно безрассуден тот, кто не сумел вернуться на базу, сэр. Я пока еще приземлялся столько же раз, сколько и взлетал. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить.
– Ну да, ну да, – покивал головой агент, вновь быстро перелистывая страницы папки с личным делом. – Кураж боя, да? Или ярость берсерка?
– Скорее кураж боя, сэр, – ответил лейтенант, совершенно не понимая, что за беседу они ведут и чего от него добивается этот странный тип из СИБ. – Когда говорят про ярость берсерка, я всегда представляю почти безумного воина, который уже умер сердцем.
– Ну да, ну да, – вновь покивал головой агент, отодвигая от себя папку с личным делом. – А как ты видишь свое будущее? Чего ты хочешь?
– Сэр, я считаю, что будущее пилота палубного штурмовика в его опыте, часах налета и количестве сбитых боевых единиц противника, – ответил Маленький Пип, нисколько не кривя душой.
Он ожидал привычного уже «ну да, ну да», но агент откинулся на спинку кресла, потягиваясь, прежде чем заговорить.
– Хорошо, лейтенант Ленокс. Вы производите на меня впечатление действительно адекватного и умеющего держать себя в руках офицера. А так как ваш профессионализм не ставит под сомнение ни один из ваших командиров, уверен, что вы нам подходите.
– Подхожу? Для чего? – насторожился пилот еще больше.
– Вот ваше предписание. – Вместо ответа агент протянул небольшую пластинку электронного чипа. – Вам предстоит немедленно сдать вверенное вам имущество и технику и прибыть сегодня к восемнадцати ноль-ноль на четвертую шлюзовую площадку с личными вещами для отправки по адресу нового места службы.
– Нового места? – переспросил Ленокс, немного растерявшись, – А Сол? А наш айк? Как же они?
– Сожалею, лейтенант, – ответил агент, но в его взгляде не было даже тени сожаления. – Никого из них вы взять с собой, конечно, не можете. Их пристроят, не забивайте себе голову. Только вы и личные вещи. Ясен ли приказ, лейтенант?
– Так точно, сэр! – пилот вскинул ладонь к виску, – Разрешите идти, сэр?!
– Идите. И не начинайте свою новую ступеньку карьеры с. опоздания.
Ленокс почти четко повернулся и быстро вышел из кабинета. Он спешил туда, где его ждали два верных друга. И не важно, что один из них был четко запрограммированной обучающейся машиной, а второй – насекомым с интеллектом собаки. Но они были самыми близкими существами из всех, кто его сейчас окружал. Друзьями, с которыми ему предстояло расстаться, скорее всего, навсегда.
Казалось, Томас, только вчера покинул этот город. Сан-Башон был все таким же – пестрым, шумным, огромным. Но одновременно с ощущением узнавания Лакаскад ощутил новое чувство. Словно через много лет после выпуска, живя другой жизнью в другом месте, ты вдруг проезжаешь мимо своей школы. В ней все узнаваемо и знакомо, но безвозвратно далеко, будто сокрытое налетом пыли времени. Томас намеренно не стал брать гравитолет-такси, чтобы вдоволь насладиться своими воспоминаниями и мыслями о прошлом. Он медленно, размашисто шествовал по городу, переходя из подземки на бесшумно двигавшиеся ленты пешеходных дорожек, уносился в прозрачном вагоне по причудливо изогнутым линиям наземки. Он не торопился, покорно отдал себя во власть волн воспоминаний, которые, откатываясь, точно пену, оставляли грусть. Томас даже перестал замечать внимание окружающих. Прохожие по-разному реагировали на крепкого человека, облаченного в форму мобильной пехоты и с черной полосой системы искусственного зрения вместо глаз. Ноги сами принесли Лакаскада в фешенебельный квартал, где когда-то он жил. Ему вдруг непреодолимо захотелось зайти в свою старую квартиру, узнать, что изменилось за время его отсутствия. Но Томас, тряхнув головой, сбросил это наваждение и заставил себя уйти прочь. Та далекая теперь жизнь давно стала для него призрачной. Теперь это было лишь зыбким туманом воспоминаний. Туманом, которому никогда не дано вновь стать реальностью. Лакаскад, больше не раздумывая, нырнул в муравейник общественных транспортных систем. Он окончательно отрубил хвост былых воспоминаний, не оставив себе даже сожалений… Старый искалеченный гурянин с нашивками сержанта встретил Томаса пристальным взглядом, когда тот, добравшись наконец до маленькой гостиницы, где когда-то подписал свой первый контракт, постучал в дверь служебного номера.
– Чего тебе, солдат? – хрипло спросил гурянин, дыхнув тяжелым перегаром.
– Капрал Лакаскад для дальнейшего прохождения службы прибыл, сэр! – гаркнул Томас, стараясь не обращать внимания на открывшийся взору беспорядок в комнате.
– Капрал Лакаскад? – повторил сержант, спрашивая скорее у своей памяти. – Неплохо выглядишь, сынок, по сравнению с тем занюханным интелем, каким я тебя впервые увидел.
– Вы помните? – удивился Лакаскад.
– Какая разница, сынок? – пробурчал калека, уходя в глубь номера и оставляя открытой дверь.
Поняв это как приглашение войти, Томас шагнул следом. Кругом валялись смятые вещи, остатки какой-то сухой еды, упаковки от продуктов быстрого приготовления и пустые бутылки от крепких напитков. Вонь давно не проветриваемого помещения усугублялась запахом пролитого спиртного.
– Я как раз устроил поминки по парням, с которыми когда-то служил вместе, – сообщил гурянин, падая в кресло и кивая на стоящий рядом небольшой диван. – Надеюсь, ты опрокинешь стопку? Ведь тебе тоже есть кого помянуть. Черепа тыловикам не раздают.
Сержант протянул Томасу мутный стакан, наполовину наполненный темной жидкостью.
– Давай, сынок, помянем тех, кто уже никогда не вернется с передовой, – произнес тост сержант, подняв вверх бутылку. – Помянем, а о твоих обязанностях потолкуем завтра.
– Я совершенно здоров, док, – уверенно сказал Стингрей, обращаясь к врачу, делающему обход. – Я полностью восстановился.
– Да. Вы действительно демонстрируете превосходные результаты, – согласно закивал врач.
– Значит ли это, что я готов к выписке? – спросил беловолосый гигант совершенно безразличным тоном.
– Это значит, что вы быстро идете на поправку, – ответил с усмешкой врач. – И как только мы сумеем констатировать ваше полное выздоровление, мы немедленно вас выпишем.
Врач покинул палату, оставив Майкла валяться на кровати. Стингрей теперь был внешне совершенно спокоен. Но внутри, под маской невозмутимого спокойствия, он так и оставался один на один со своей болью, бедой и горечью непоправимой потери.
Бот тяжело плюхнулся в рыхлый рыжий песок. Створы люка медленно расползлись в стороны, впустив в салон кружащееся облачко песчаной пыли.
– Выходи строиться! – заорал тот же самый гурянин, который загонял пленников в бот на корабле. Теперь он выгонял их из металлического чрева вниз.