Смогу ли я когда-нибудь простить это себе и стать счастливой, идя за собственной мечтой? Не знаю… Не хочу думать об этом, но мысли из головы не выгонишь – им больше некуда деться.
В небе появилась первая звезда, она была не такой яркой, как если бы солнце совсем скрылось за горизонтом, но, всё же, я смогла разглядеть её на огромном покрывале неба. Внезапно, мне вспомнилась строчка из стихотворения русского поэта, Владимира Маяковского: «… Ведь, если звёзды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно?» Кому же нужно, чтобы звёзды зажигали? Наверное, это нужно тем, кому темно и одиноко в душе, и тогда звёзды – единственное, что может осветить им путь среди этой непроглядной всепоглощающей тьмы.
Людей на улице стало значительно меньше. Я печально улыбнулась, глядя на ребятишек, которые играли друг с другом на детской площадке. Их мамы и бабушки сидели на лавочках, обсуждая прошедший день, а я одиноко брела домой. У меня всё было совершенно не так…
***
- Эй, ты! Да, я к тебе обращаюсь! – какой-то высокий худощавый мальчишка с огненно-рыжими волосами и зелёными глазами отдёрнул штору, за которой на окне сидела Адель, сжимая в руках «Пейзаж, нарисованный чаем» Милорада Павича.
- Где ты взяла эту книгу? Украла? – продолжал напирать подросток, кривя губы в злобной усмешке.
- Мне её мама подарила, - коротко ответила девочка, пряча книгу за спиной.
- Не ври, я ненавижу лгунов! У тебя нет мамы, как и у всех нас, - он окинул взглядом комнату, которая была наполнена детским гомоном. Дети от мала до велика находились в ней, все были заняты своими делами, не имеющие родителей, они были более самостоятельные, чем те, кто рос в полной семье.
- У меня была мама, как и у всех вас. Без мамы не было бы ни меня, ни тебя, ни кого-либо другого, находящегося в этой комнате. – стараясь держать себя в руках, парировала Адель.
- Зачем ты сидишь здесь одна и читаешь? Неужели тебе не хочется быть, как все? Почему ты никогда не идёшь с нами на прогулке за угол, чтобы покурить? – парень спросил это тише, чтобы никто из взрослых не услышал.
- Я не хожу с вами оттого, что мне это совершенно не интересно. К тому же, курить – вредно для здоровья.
- А мне кажется, что в тихом омуте черти водятся… Ты вся такая правильная, сидишь в стороне, а на самом деле, вдруг ты просто замышляешь убийство?
- С ума сошёл?! – в ужасе от услышанного она задержала дыхание на несколько секунд.
- Ну, а что, ты же дочь убийцы. Значит, в тебе течёт кровь убийцы, желание убивать передастся тебе по наследству, не так ли?
- Замолчи! – едва ли не плача, сквозь зубы проговорила Адель.
- Ты кто мне, чтобы указывать, что мне делать, а чего не делать? Я сам себе хозяин, и никто не вправе разговаривать со мной в таком тоне. Особенно ты, дочь убийцы.
Он взял её за руку, пребольно, так, что она вынуждена была идти туда, куда он поведёт её. А повёл он её в сторону своей спальни. Как ни странно, воспитателей не было рядом, и никто не видел, что двое детей исчезли из детской.
- Отпусти меня, или я закричу!
- Кричи, сколько влезет. Нас никто не услышит, потому что сейчас все пойдут в душ. У нас с тобой есть час на то, чтобы развлечься. – наконец он отпустил её руку, отбросив вперёд себя в комнату. Затем запер дверь изнутри.
- Что ты имеешь ввиду? – потирая ушибленную руку, она попятилась назад, не представляя, что он собирается сделать с ней…
- Тебе понравится.
***
Никому не желаю такого, что было когда-то со мной. Я тогда совершенно не понимала, что ему от меня нужно, а когда поняла, было слишком поздно. Я кричала. Кричала до боли в горле, но меня никто не слышал. Все были в другом корпусе, ведь только там есть душевые кабинки. Я молила о пощаде, просила, чтобы он не трогал меня, но его это только забавляло. До сих пор в голове стоит этот образ, гадская ухмылочка, с которой он издевался надо мной.
Наконец, я дошла до своей квартиры, приняла контрастный душ и легла в постель. Сон не шёл, поэтому я ещё несколько минут полежала с открытыми глазами, глядя в белый потолок, затем села на кровати, взяла свой ноутбук, и начала переписывать имеющееся в заметках моего телефона. После воспоминаний о детском доме появились новые мысли, которые мне хотелось изложить в моей книге, поэтому я быстро принялась за дело.
Когда я наконец написала всё, о чём хотела, на часах было ровно час ночи. Усталость во всём теле и желание поскорее проснуться сломали меня, я едва нашла в себе силы дойти до кухни, чтобы налить себе стакан воды, выпила лекарство, и без сил упав на постель, сладко захрапела. Не помню, когда последний раз я засыпала так быстро и безмятежно.