«Только бы он опять все не испортил, — мысленно просила она.»
Она обвила руками его шею и решила, что не отпустит его, не сегодня, и точно не сейчас. Тонкие ладони скользнули по шее мужчины, освобождая обжигающую каждым прикосновением кожу. Он прикоснулся к ее щеке, грубая ладонь едва касалась кожи, словно боясь оцарапать, причинить боль. В голубых глазах без труда читалась нежность и страсть. Не выдержав ее молящего взгляда губы Калена коснулись тонкой шеи. Водоворот страсти уже захватил его, он понимал, что дальше будет только хуже, нет лучше. Сделав над собой неимоверное усилие, он оторвался от нее, оперся на стол руками, и опустил голову.
— Мирриэль, мы не должны. Нужно остановиться, пока еще не поздно…
— Кален, — она приподняла его лицо за подбородок, заставляя его смотреть себе в глаза. — Милый, завтра может быть уже поздно, понимаешь? Завтра может появиться Кали, меня может достать кто-то из Воронов. Жизнь так коротка, Кален, а мы так бездарно тратим отпущенное нам время. Я не хочу тебя отпускать, я не могу больше притворяться. Мне не нужны предлоги и оправдания, Кален. Мне не нужно ничье одобрение и мне плевать на осуждение. Я была в мире демонов, я была демоном. Ты не представляешь через что мне пришлось пройти. Но я всегда сдерживалась, потому что знала, что хочу принадлежать только одному человека, Кален. Тебе. Мне не нужны твои слова, командор, мы слишком много говорили и слишком мало доверяли своим порывам. Единственное, что я знаю наверняка, мой командор, сегодня у тебя нет путей отхода, ты или победишь, или капитулируешь. Но результат будет неизменен.
Она обхватила его за шею и нежно коснулась губ, заставляя его молчать. Он улыбнулся, когда она легонько прикусила его губу. Прохладная ладошка соскользнула вниз по шее на могучее плечо, отодвигая ворот рубахи. Оторвавшись от его губ, она прикоснулась к пульсирующей на шее жиле, нежно провела по ней языком, заставляя неметь конечности. Разум все еще пытался сопротивляться, но руки командора уже нежно обхватили тонкий стан, привлекая к себе. Он ощутил сильную дрожь в своих пальцах, когда коснулся ее спины.
— Мирриэль, — прошептал он. — Я так долго ждал тебя, я уже почти потерял веру…
— Ты не можешь потерять веру, Видящий. Только не ты, — пронзительные голубые глаза ласкали ее, а она таяла в его руках. — Ты обещал мне показать все свое мастерство, любимый.
— Боюсь, что в этот раз я буду хуже неопытного мальчишки, — смущенно пробормотал он. — У меня только что ноги не отнимаются, от твоего присутствия.
— Значит, не стоит затягивать со вторым разом, — лукаво улыбнулась она, прижимаясь к нему всем телом и торопливо развязывая шнуровку на его рубахе.
Он вспомнил, вечер в борделе и понял, о чем говорила старуха. Не имело значения что и как она делает, важно было, что это делает именно она. Он сбросил теплый жилет со своих плеч, и поспешно стянул с нее коричневую курточку. Но остановился, едва холодные губы коснулись его плеча, охлаждая разгоряченное тело даже сквозь полотно рубахи, а нежная ладошка скользнула по мышцам груди вниз, по животу и принялась настойчиво теребить застежку на широком ремне, видимо, она намеревалась избавить его от рубашки, которая мешала ей продолжить нежную пытку.
— В тебе осталось что-то от Адель, меня это настораживает, — перехватив ее руку прошептал он, ощущая, как немеет в предвкушении продолжения его тело, и предательски срывается голос.
— Если только совсем немного, Кален, Адель научила меня добиваться желаемого, вопреки всему. А еще она научила меня быть смелее и не пренебрегать своими потребностями.
Она улыбнулась и взяв его за руку, что мешала ей расправиться с ремнем, переместила ее на свое бедро, прижав к своему телу на мгновенье. Он все понял и сильные пальцы впились в ее бедро, а она продолжила свою борьбу с ремнем. Прикосновения к ткани не могли больше удовлетворить распаленного мужчину, он резко рванул на ней рубашку, тонкая ткань разорвалась, и обнажила плечи. С тихим рыком он припал губами к выступающим ключицам, заставляя ее откинуть голову назад, прижимая ее бедра к себе.
— Мирриэль, — в последний раз он попытался воззвать к голосу разума, не переставая, однако, при этом нежно целовать хрупкие плечи.
Одной рукой он все еще гладил ее спину, выписывая пальцами тонкие узоры, а вышедшие из-под контроля пальцы другой прикоснулись к твердеющему бугорку на ее груди. Она вздрогнула от такой ожидаемой ласки, с губ слетел тихий стон, а пальцы ее сомкнулись на его ремне словно в последней попытке удержать уплывающее сознание. Ее реакция завораживала, и провоцировала, не в силах сопротивляться этому порыву, он аккуратно сжал в широкой ладони ее грудь.
— Мы творим безумие, — едва слышным хриплым шепотом проговорил он ей на ухо.
Констатировав этот факт, он широким жестом руки смахнул со стола все, что на нем было. Больше слова не шли ему в голову. Совсем. Она закинула ноги ему на бедра, прижимая его к себе, теперь уже крепкими ногами. Затуманенные страстью глаза встретились на миг, лишь для того, чтобы утвердиться в мысли, что оба понимают, что пути назад уже нет. Упрямая пряжка сдалась под натиском и Мирриэль, расстегнув широкий пояс, ухватила его за рубаху, обнажая торс, но довести дело до конца она не смогла, лишь взглянув на обнаженную грудь возлюбленного она позабыла про оставшийся на широких плечах, сдерживающий его движения предмет гардероба, и прикоснулась губами к теплой коже. В ноздри ей ударил сладкий запах его тела, и она закрыла глаза наслаждаясь каждым мгновеньем близости. Резким движением он сбросил рубаху, освобождая свои руки. В следующее мгновенье он уже срывал рубашку с нее.
«Безумцы. Мы оба» — пронеслось у него в голове, но стоило обнажиться ее животу и его мысли уже были совсем о другом. Ее сладкие вздохи торопили его, но он не хотел спешить. Теперь все было в его руках, не так как он представлял себе в радужных снах последних дней, на ней не было пышного платья, их руки не соединяли священнослужители, но от этого не было хуже. И он не хотел спешить теперь. Медленно он стаскивал с нее рубашку, любуясь каждым обнажаемым участком совершенного, такого желанного тела, наслаждаясь мукой неизвестности и трепетом предвкушения. Она поняла его без слов и позволила поступать так, как ему заблагорассудится. Она ждала, наслаждаясь ожиданием неизбежного. Обнажив ее тело, он замер, без тени стыда созерцая ее совершенство. Нежное прикосновение губ к обнаженному шелку кожи плеч, аккуратное касание пальцами спины, он видел, как пробегает мелкая дрожь по ее телу, ощущал вздрагивание ног на своих бедрах, он улыбался, понимая, что каждое касание доставляет наслаждение им обоим. Когда его губы коснулись груди, она крепко сжала ноги, и вздрогнула.
— Кален, — прошептали тонкие губы и на нем остановился умоляющий взгляд. — Прошу, не надо. Я больше не могу. Давай не будем затягивать, сил моих больше нет.
— Ну уж нет, любимая, я слишком долго ждал этого, чтобы закончить быстро, — горячая рука прикоснулась к позвоночнику, вызывая дрожь.
— Если ты не прекратишь, я буду действовать, как Адель, — попыталась угрожать она, но вызвала лишь улыбку.