— Ты не должна была так поступать, Беда. Это моя жизнь, я не хочу покупать себе жизнь ценой твоей свободы, ценой твоей души, милая. Я предпочел бы умереть, но не отдавать тебя им.
— Нет, Лерд. Я не смогу так. Ты будешь жить, и я буду жить, просто мы не сможем больше никогда увидеться, никогда больше я не поцелую тебя. Никогда больше твои губы не прикоснуться к моей шее. Но мы будем живы, Лерд. Это правильно, любимый. Однажды мое служение закончится, и я найду тебя.
— Моя малышка, — он поцеловал ее. — когда твое служение окончится я буду седым старцем.
— Не важно, это совсем не важно, Лерд.
Он улыбнулся, прижимая ее к своей груди.
— У нас осталось так мало времени, любимая, давай больше не будем его тратить на разговоры.
Он поцеловал ее в губы и подхватив на руки, отнес в кровать.
Он спал в изнеможении, когда она тихонько выскользнула из-под его руки и быстро собралась. Тяжело вздохнув, она вышла из комнаты, так и не решившись его поцеловать в последний раз.
Крепко сжимая уже опустевший кувшин, она сидела у походного костра. Высоко в небе слабо поблескивали тусклые звезды, луна медленно продолжала свой путь. По-зимнему холодный ветер пробирал до костей. Руки коченели, пальцы уже плохо слушались. Она поднесла замерзшие руки к огню, чтобы согреть. Острое покалывание в пальцах сказало, что пора убирать пальцы от огня, но она не спешила. Она смотрела на огонь и хотела, чтобы так же просто, как сейчас она смогла отогреть свои руки, можно было согреть ее сердце. Ей так хотелось снова почувствовать тепло в душе. Она закрыла глаза, пытаясь заглянуть в свою душу, но долгие годы она возводила ледяную стену, стену, которой она отгородилась от всего, стену, за которой спряталась, та наивная девчушка, которая просила опытного убийцу стать ее учителем. Но стена эта была неприступна и нерушима. Замурованной в ледяных скалах осталась Беда. Теперь она не могла себе позволить такой слабости. Она стала мудрее и старше, гораздо старше. Она закрыла глаза, сдерживая подступающие слезы.
— Где же ты, Лерд? Где ты Ворон? Как бы мне хотелось увидеть тебя. Увидеть, чтобы понять, что все было не напрасно.
Но она знала, что никогда его не увидит. Потому что, если увидит, это принесет смерть одному из них. Таковы были условия. Она знала, что он жив и продолжает свое странствие, она знала все о нем, теперь ей не нужно было лично его выслеживать, для этого были агенты и информаторы. Она знала, но этого было так мало…
— Стрелочка? — вернул ее в реальность спокойный голос Калена. — Ты что тут сидишь? Ты что еще не ложилась?
Лишь мгновение ей потребовалось, чтобы вернуть себе самообладание, когда она повернулась к командору ее лицо ничего не выражало, каменная, нет, ледяная маска.
— Командор, — она улыбнулась. — Не спиться вот. Сижу вино пью, составишь компанию?
Ей совершенно не нужна была компания, но, если бы она не спросила, он бы удивился. Но она совсем забыла о новых особенностях старого друга, Кален внимательно изучал ее.
— Не уходи никуда, Энель. Я сейчас посты проверю и вернусь к тебе. Кажется мне, что нам пора поговорить. И твоя натянутая улыбка, Энель, не обманет меня, я не вижу ее. Мне очень не нравится то, что я вижу.
Она зло выругалась про себя.
— Говорили же тебе, Беда, не води дружбу с Видящими. Кто бы еще мог тогда мне сказать, что у меня в друзьях будет такой Видящий, от которого ничего нельзя скрыть.
Она отчаянно стукнула себя по лбу кулаком. Но отступать было нельзя, теперь он не оставит ее, пока не докопается до истины. Нужно что-то срочно придумать, полуправду, чтобы он не почувствовал обмана. Но в голову упорно ничего не шло. Столько лет она хранила свою тайну, столько лет не позволяла себе даже вспоминать о своем прошлом, о своем бегстве. И вот в самый неподходящий момент появился тот, кому нельзя солгать. Мир рушится, красный дракон свободен, скоро придет конец всему, какой уже прок в тайнах? Ведь почти все, кого это касалось уже мертвы. Быть может настал момент истины? Пора открыть другу правду? Чтобы он понял, кого он нежно называет Стрелочкой. Он вернулся с двумя кувшинами. Без слов подал ей один из сосудов и бесцеремонно уселся рядом с ней.
— Пришло время, Энель, — спокойно сказал он. — Я всегда знал, что ты скрываешь свое прошлое и никогда не заговаривал с тобой об этом. Но весь мир сошел с ума, и я хочу знать, кто скрывается за той маской, что ты носишь.
— Зачем, Кален?
Он внимательно посмотрел в ее глаза и улыбнулся уголками губ.
— Чтобы облегчить твою боль.
— Не понимаю, о чем ты, — невинно пожала она плечами.
Он расстегнул застежку на меховом плаще и небрежно набросил его на плечи подруги.
— Ты думаешь я не догадывался все это время о том, что ты не просто правая рука Преподобной? Ты действительно считаешь, что я слеп, глух и глуп? Ты так боишься, что я узнаю, что тебя воспитывали, так же, как готовят Воронов, только с самого детства? Ты считаешь, что меня напугает общество убийцы? Я и сам убийца, Энель. Я не стану тебя осуждать.
— Ты знал? Давно?
— Всегда, — улыбнулся он. — Я был любимцев Преподобной, ты же знаешь. Однажды она вызвала меня на аудиенцию. И рассказала все о тебе. Мы тогда уже сдружились, и она опасалась, что это может далеко нас завести, мы ведь были так молоды. Она считала своим долгом охладить мой юношеский пыл и предупредить, что меня ждет кинжал на следующее же утро. Она сказала, что это закон, и даже ради меня, она не станет его изменять и порекомендовала держаться от тебя подальше. Но я не послушал ее, и очень этому рад, Стрелочка.
Он поднял кувшин.
— За твое здоровье, Тень. Ты замечательный друг.
— Ты знал все? — удивленно бормотала она. — И никогда не подал вида? Ни словом, ни взглядом ты…
— Меня учили этому, Энель, с детства, как и тебя. Для того, кто видит обман, обманывать становится очень просто, — пожал он плечами. — У каждого из нас свои призраки прошлого. Вот только грядет новый мир, не знаю, чем он будет отличаться от настоящего, но перед вступлением в эту новую жизнь, всем нам придется пройти обряд очищения, у каждого он будет свой, но я уверен, что будет. Так что же терзает тебя теперь, Стрелочка? Я вижу твои муки, даже теперь, когда ты знаешь, что никогда мне не лгала?
— Однажды я сбежала от Преподобной, — она смотрела на его реакцию, но он лишь кивнул головой и опять подарил ей добродушную улыбку и продолжил за нее.
— Испытание. Ничего умнее еще никто не придумал. У каждого ордена свое испытание, но каждый прошедший обучение должен доказать свою пригодность к служению. О твоем испытании я тоже все знаю. Ты пыталась забыться в объятиях Ворона-полукровки, — он задумался. — Лерд. Интересный выбор. Я встречал его. Лично мое мнение — староват он для тебя. Даже его эльфийские корни не могут скрыть этого.
Она смутилась.
— Не думала, что Преподобная рассказала тебе и об этом.
— Не она, — отпивая сказал он. — Сам Лерд. Ты знала, что он написал балладу об этом? Конечно, там нет ни одного имени и поет он ее только на эльфийском, но так уж случилось, что со мной в тот день был один юный маг-эльф. Он-то и перевел мне все. А вот прочитать чувства исполнителя не составило труда. Сейчас вспомню, он называл тебя Бедой в своей балладе. Я сразу понял о ком он поет, вот уж не скажу тебе почему. Просто понял, что рыжая копна волос и зелень вольных лесов в глазах в сочетании с мастерским владением кинжалами, хитростью и непредсказуемостью — это точно про одну мою знакомую. А потом мы с ним мило поболтали, ты же знаешь, я могу быть очень убедительным, когда докапываюсь до истины.
— Ты, — вспыхнули ее глаза.