— Не могу больше так жить, — наконец прошептала я. — Надоело.
— Пообещай, что ничего не сделаешь!
Я упрямо молчала.
— Пообещай! — Твердо повторил он.
— Рик! У меня осталось лишь несколько часов. Что они изменят?
— Пускай, но эти несколько часов должны быть твоими, понимаешь? Жизнь стоит того, чтобы за нее бороться. Нельзя просто так сдаваться!
Я с трудом проглотила ком в горле. Что же он со мной делает? Я становлюсь как безвольная тряпка. Только ноги вытирать!
— Хорошо. Я обещаю, что не стану искать сержанта, не прыгну с крыши и не напьюсь кипятка.
Он кивнул, удовлетворенный моим ответом и убрал руки, дав мне возможность спуститься вниз. Я слезла с подоконника и поплелась в комнату, проклиная свою слабохарактерность. Как такое возможно? Я всегда могла сказать «Нет» любому, если человек просил меня о чем-то, что нарушало мои планы. А Рику отказать не могу, даже когда дело касается моей судьбы.
Лежа этой ночью без сна, я думала о жизни и ее смысле, о смерти, людских чувствах и, конечно же, о нем.
— Все! — Наконец, решила я для себя, — Больше не буду морочить себе голову и хандрить. Если верить фаталистам, то судьба каждого предрешена, и изменить ее все равно не получится. Так зачем лезть в бутылку и торопить события? Если у меня в запасе всего лишь пара минут, я проживу их так, как сама хочу, и будь что будет…
Глава 31
Утром я проснулась совершенно разбитой. Все тело болело, словно футбольная команда использовала меня вместо мяча, причем основательно, с полным старанием. Я лежала, уставившись неподвижным взглядом в потолок и боясь подойти к зеркалу. Возможно, что это мои последние минуты, и этим утром все будет кончено. В душе уже не было страха, только странная опустошенность. От меня осталась лишь оболочка, в которой едва теплилось сознание.
Жизнь стоит того, чтобы за нее бороться. Я невольно усмехнулась. Бороться с кем? С собой? Если бы это представлялось возможным. Сейчас я напоминала себе ракового больного, которого убивают свои собственные клетки. С той лишь разницей, что от моей болезни нет лекарства. Не существует.
Все кончено, пора с этим смириться. Мне посчастливилось прожить целых две недели. Именно прожить, а не просуществовать. Я провела их, наслаждаясь каждой минутой, зная, что она может быть последней. Только здесь я почувствовала себя по настоящему живой и нужной.
Тихий стук в дверь заставил вздрогнуть и зажмуриться изо всех сил.
— Илекса! — Раздался приглушенный голос Рика.
Сердце неровно застучало. Секунды. Это все, что у меня есть. Я лежала, стараясь запомнить эти последние ощущения. Теплый воздух, наполняющий легкие, мягкая простыня, которая прикасается к коже, человеческие голоса за окном.
Все это странно. Сейчас я еще здесь, дышу, чувствую, слышу. И через минуту все это закончится. Останется только тело. Такое же, как и сейчас, но уже пустое, лишенное искры жизни. Холодное. Жизнь стоит того, чтобы за нее бороться. По щеке медленно покатилась слеза, оставляя соленую дорожку.
Дверь открылась с тихим скрипом. Послышались приближающиеся шаги.
— Не спишь? — Произнес знакомый голос.
Я покачала головой. Кровать прогнулась под тяжестью тела, севшего на краешек.
— Лекс, как ты?
Я судорожно вздохнула и открыла глаза. На меня смотрели два раскаленных песчаных океана.
— Пойдем, — я медленно поднялась с кровати и пригладила ладонями непослушные локоны. — Пора.
— Куда? — Его брови удивленно взлетели вверх.
— Но… Как же… — я растерялась.
— Подойди к зеркалу, — тихо произнес Рик, не двигаясь с места.
— Нет. Не хочу.
Я невольно отпрянула, боясь увидеть в отражении свои побелевшие глаза и зеленые выпуклые вены на коже лица.
— Подойди к зеркалу, — чуть громче повторил он.
— Пожалуйста, нет, — мой голос дрожал. — Не могу. Не хочу!
— Лекс! — Он поднялся. Кровать ответила тихим скрипом. — Успокойся.
Я стояла посреди комнаты, снова зажмурившись и тяжело дыша. Успокоиться? Легко сказать! Как это сделать, если знаешь, что через несколько минут придется столкнуться лицом к лицу с неизвестностью. Смерти боятся все без исключения, даже животные. Все инстинкты обострились. Внезапно появилось желание защищаться. От всех, от этого мира, окружающих людей, готовых убить меня лишь за то, что я становлюсь другой. Жизнь стоит того, чтобы за нее бороться. Он сам это сказал.
— Пойдем, — я почувствовала его руку на своем локте.
— Нет, — прошептала я. — Пожалуйста, не надо. Я не хочу.