Идти приходилось наощупь, глаза открыть было невозможно. Внезапно молния ударила с такой силой, что ослепила даже через плотно сомкнутые веки. От раската грома заложило уши. Я невольно присела на корточки, борясь с головокружением и слабостью. Прислонилась к кирпичной стене, медленно опустилась на землю и закрыла лицо руками.
Жалобно скрипели металлические ограждения. Казалось еще немного, и они упадут, оставив нас без защиты.
— Что ты здесь делаешь, Лекс? — прозвучал прямо в ухо голос, заглушаемый ревом ветра.
Я с трудом приоткрыла глаза. Рик наклонился надо мной. Очередная вспышка осветила его лицо.
— Пойдем, — он легко поднял меня на руки и понес в спальню.
Ветер, словно злясь, поднимал в воздух колючий песок и обрушивал его на нас. Я невольно вздрагивала при каждом порыве.
— Зачем ты ушла от Дока? — поинтересовался Рик, осторожно опуская меня на кровать. — Ты ведь еще не совсем здорова.
Он на ощупь нашел в шкафу свечу и зажег ее.
— Там страшно, — тихо ответила я. — Эта гроза… и темно. Мне было не по себе.
— Боишься темноты? — он улыбнулся.
— Нет, — призналась я. — Не темноты. Боюсь того, кто может прийти во тьме.
— Ты о сержанте?
Я кивнула.
— Он тебя не тронет.
Я криво усмехнулась. — Уже тронул. Он ненавидит меня с самой первой встречи, и я не понимаю почему. Кажется, он зол просто потому, что я еще дышу.
— Непены убили его семью, — Рик сел рядом со мной на кровать. — Его мать и две сестры погибли.
— Понятно, — прошептала я.
— Многие потеряли родных в этой войне.
— Ты тоже? — поинтересовалась я, вспоминая Марию. Выжила ли она? К сожалению, узнать это было невозможно. Оставалось только надеяться, что все хорошо.
— Нет, — тихо произнес он. — Отец жив. А мама умерла так давно, что я уже не могу вспомнить ее лица.
— Мне жаль. Извини.
— В этом ты точно не виновата, — он улыбнулся, поднимаясь. — А теперь ложись, тебе нужно отдохнуть.
— А как же непены? Я ведь должна шпионить. В такую погоду от часовых мало пользы. Ничего не видно из-за пыли и песка.
— Хорошо, — кивнул он, усаживаясь на стул. — прислушайся.
Я закрыла глаза и сосредоточилась, чувствуя, как в висках болью отдается пульс. Непены были недалеко, и им не составило бы большого труда напасть на нас до рассвета. Но по какой-то причине они не собирались этого делать. В их планах было на время покинуть пустыню.
— Еще рано, — шипели они. — Рано.
Странно. Откуда все-таки берется это коллективное сознание? Возможно, ими кто-то управляет, заставляя делать то или иное. Но кто? Мне было это неизвестно.
— Сегодня будет тихо, — произнесла я. — нам нечего бояться. Они все твердят, что еще рано.
— О чем это они? — Рик нахмурился.
— Не знаю, — призналась я. — Постараюсь выяснить.
— Хорошо, — облегченно выдохнул он, поднимаясь. — А теперь отдыхай.
За ним закрылась дверь, которую я точас заперла изнутри. У меня началась мания преследования. Страх, который внушал сержант, преследовал неотступно. Я легла на кровать и облегченно закрыла глаза. До утра мы все в безопасности. Остальное уже не важно.
Глава 37
Прошло почти три месяца с того дня, когда двери базы Стэнтон открылись для меня. Я привыкла к этому месту и стала считать его своим домом. Непены снова оставили нас в покое, пытаясь покинуть пустыню в погоне за новыми особями. Их останавливали на границе, немногим удалось прорваться.
У нас наступило очередное затишье. Оставшиеся монстры старались не нападать, предпочитая держаться подальше. Лишь изредка небольшие группы попадали в наши края.
С тех пор как я появилась здесь и до сегодняшнего дня не погиб ни один боец, вследствие чего база Стэнтон была на хорошем счету. Нам не требовалось пополнение, зато непенов уничтожили огромное количество.
Раньше солдаты старались не привыкать друг к другу, чтобы не пришлось страдать, теряя близких друзей. Теперь все поневоле стали одной семьей, и каждый переживал за другого, как за самого себя. У Джо рана на ноге быстро зажила, и он вернулся в строй.
Док, как и обещал, каждую неделю брал мою кровь на анализ, и каждый раз он оказывался неутешителен. Вещество в моей крови медленно, но верно превращало меня в существо другого вида. Самое странное состояло в том, что внешних изменений так и не было. Мои глаза не белели, а на лице не появлялись выпуклые темные вены.