У самого КП наша головная машина «поцеловала» выезжающий МДТ [МДТ — морской десантный транспортер, амфибийного типа] — первый в колонне из четырех машин. Решили разъехаться — ну и зацепились. А теперь выясняли отношения…
— Господин штабс-капитан! — крикнул я, расплываясь в улыбке, наконец-то я встретил в этой мясорубке, причем совершенно случайно встретил, своих, причем таких своих, какие и в огонь и в воду.
Только что упражнявшийся в красноречии офицер в черном обмундировании морской пехоты без погон и знаков различия, с небрежно закинутым за плечо автоматом с глушителем и странного вида прицелом, поднял голову, всмотрелся в меня — и тоже узнал…
— Никак лейтенант Воронцов, собственной персоной. Что изволите делать среди сапогов, господин лейтенант по адмиралтейству?
Слова "лейтенант по адмиралтейству" штабс-капитан Изварин выделил особой, ехидной и язвительной интонацией…
Картинки из прошлого. 16 июня 1993 года. Афганистан
Колонна втягивалась в караван-сарай…
Что такое караван-сарай? Для Афганистана — это все, если вы видите караван-сарай, то это наверняка единственный оазис, единственная точка людского притяжения километров на пятьдесят, на то и на сто вокруг. Укрепленный форт циклопических размеров. Место где все продается и все покупается, где можно расслабиться хоть ненадолго и не опасаться, что горы плюнут тебе пулей в лицо. Если у тебя есть деньги — в караван-сарае тебе всегда рады. Ну, а если денег нет…
Этот караван-сарай был не самым большим в стране — но все равно его размеры поражали воображение. Сделан он был на основе оазиса — тут был один из немногих известных родников в Афганистане. Почти три квадратных километра, базу эту вынуждены были построить британцы, укрепить, чтобы отсиживаться за ней в безопасности от пуль кочевников — а когда британцы ушли, афганской королевской армии эта база оказалась не нужна. Вот и переоборудовали ее предприимчивые люди под караван-сарай.
Первое, что видел приближающийся к караван-сараю путник — это стены. Стены были солидные, массивные, высотой примерно три с половиной метра, через каждые сто метров сплошная стена бетонных плит прерывалась сложенным из бетонных блоков закрытым двухэтажным фортом с бойницами. При британцах в бойницах стояли автоматические гранатометы и пулеметы, уходя они их забрали с собой. Часть пулеметов купили и установили владельцы караван-сарая, часть бойниц просто переделали для стрельбы из легкого стрелкового оружия. Перед стенами было несколько рядов колючей проволоки, еще один двухметровый забор из сетки-рабицы и минное поле. Мины, британцы уходя не сняли, карт минных полей не было, и на "мертвую полосу" как тут ее называли, просто никто и никогда не ходил. Вообще, со времен британцев изменилось здесь мало, единственное изменение, которое нельзя было не заметить — это мечеть с минаретом. Содержавшие караван-сарай люди были правоверными и первым делом заложили здесь мечеть — а теперь минарет был видел за несколько километров и протяжные крики муэдзина каждое утро разносились по пустынным окрестностям.
Удивительно, но весь караван-сарай был накрыт крышей — несколько квадратных километров. Одной из самых больших проблем таких вот гарнизонов была их уязвимость от мин и неуправляемых ракет. Минометы делали из подходящего диаметра стальной трубы, неуправляемые ракеты и вовсе запускали огневым или электрическим способом, положив на приподнятый в сторону противника лист шифера. В РИ и САСШ разрабатывали специальные зенитные системы быстрого действия, совмещенные с мощными РЛС, чтобы обнаруживать и уничтожать в автоматическом режиме летящие боеприпасы, британцы же поступили проще. Они просто накрыли всю территорию своего гарнизона прочной стальной сеткой с крупными ячейками и на стальных же столбах. Мина или ракета, попадая на такую сетку, или просто не взрывалась, либо взрывалась, но далеко не с теми последствиями, с какими могла бы — большая часть осколков разлеталась поверху, а починить такую сетку было легко — сварочный аппарат, заплатка и немного времени.
У ворот — стальных, закрывающихся на стальную балку толщиной с две человеческих ноги, путников поджидал… танк! Да, да, самый настоящий британский Чифтен, тяжелый, квадратный, выкрашенный в пятнистый пустынный камуфляж танк. Видимо, где то его подбили и британцы бросили его — а потом караванщики его привели в относительный порядок, привезли и продали сюда. Был ли он исправен — неизвестно, но проверять это желающих не находилось уже давно. Да и вообще, наверное только старики смогут припомнить, когда последний раз душманы нападали на караван-сарай. Здесь была вооруженная стража, здесь были укрепления, здесь были вооруженные водители и купцы и интерес был у всех один — сохранить груз. Нападения были когда караван-сараи представляли собой просто группу строений — без ограждений, без укреплений, без всего. Сейчас, благодаря британцам, здесь появились действительно неприступные места.
Под дулами нескольких крупнокалиберных пулеметов колонна приблизилась к воротам…
— Сигналь — с переводом Карима приказал Абдалла
Водитель послушно нажал на клаксон — и нечто напоминающее рев гудка буксира разорвало тишину…
В кабине головной машины было четверо — водитель, Карим, Абдалла и здоровяк-десантник, его звали просто и без затей — Иваном. Было тесно — но в тесноте, как говорится — не в обиде.
Шлагбаум пока остался на месте — но из бетонного строения, напоминающего ДОТ вышел человек. Среднего роста, заросший бородой, в чалме и обычной пуштунской одежде, с автоматом в руках. Перемахнув шлагбаум, пуштун направился к правой стороне машины, словно разглядев, кто находится в кабине за бронированным стеклом.
Абдалла переговорил с охранником — на повышенных тонах, повернулся к своим попутчикам
— Двадцать золотых за грузовую машину, десять за легковую…
— Э, уважаемый — Карим быстро перешел на пушту — побойся Аллаха, зачем такие цены. Разве ты не видишь, несколько наших машин не на ходу, их расстреляли душманы. Зачем ты берешь за них полную цену?
— Если они вам не нужны, эфенди, можете оставить их за воротами… — пожал плечами пуштун.
Выругавшись по-русски, Карим обернулся к Ивану, объяснил ситуацию. Тот полез за деньгами в сейф…
На территории караван-сарая застроено было немного, меньше трети территории. Бывшие вертолетные площадки, плац — все было отдано под стоянки грузовиков, которых тут и сейчас было — как минимум сотня. Из них выделялись две большие группы. Индийские грузовики — старые, семидесятых, шестидесятых, а то и пятидесятых годов выпуска, разукрашенные в самые разные цвета, отделанные так, что некоторые превращались в самые настоящие передвижные храмы. Водителей этих тарантасов можно было отличить по яркой одежде с эмблемами кланов.
Вторая группа машин — русские машины, современные. Чаще всего — АМО или КУН. [Кун — по-татарски лошадь, скакун] Три или четыре оси, редко две, обязательно все оси ведущие. Серая, темно-зеленая или камуфляжная окраска, простые строгие линии кабины, чаще всего — тусклые бронированные стекла, съемные бронеплиты, иногда — бокового стекла нету а вместо него висит бронежилет. Одна машина и вовсе была — списанным армейским танковым тягачом, тащила она какой-то громадный прицеп, на больших колесах и с развитыми грунтозацепами. Водителей этих машин — а среди них были люди самых разных национальностей, можно было отличить по одежде — обычно они носили старый камуфляж. Про этих людей, про то, что они делали на опасных афганских дорогах ходили легенды. Они больше полагались не на силу кланов — а на автомат, иногда осмеливаясь ходить в рейсы даже без охраны. Были в этой группе и британские и даже североамериканские армейские автомобили — но больше всего было русских. Объяснялось это просто — русские автомобили сами себе были простыми в эксплуатации, прочными, неприхотливыми к качеству солярки — а тут большая часть перевозок шла с территории Российской империи, и там русскую армейскую машину можно было задешево отремонтировать.