где тепло от него? Унес
день надежды и радость – всё,
всё сокрыл гроб, сосновый тес.
Отпусти ж меня доживать
безутешно, старушку мать.
Ферет и Периклемена уходят.
ПЕРВЫЙ СТАСИМ
Первая предсмертная песнь хора, общая
Перед смертью стоишь как перст,
всеми преданный – долго ль ждать,
чтобы к персти упала персть,
замолчала чтоб кровь-руда?
Где друзья твои, буйный круг?
Разошлись – никого; войска
где построены, землю мнут?
Участь страшная высока
твоя смертная – отошли
от тебя люди слезы лить
на края, рубежи земли.
Вторая предсмертная песнь хора, дионисийская
Пей, Адмет, заливай глаза!
Аполлон отпускает за
жертву страшную – за обол,
я ж вина отпущу на стол.
Смоешь страх, отойдет душа,
без похмелья пьешь – хороша
огнь-сивуха! Пусть жизнь одна –
нА бутылку, вторую на!
Не заметишь, как в пьяный сон
заплывает в ладье Харон, –
нет границы меж сном и сном:
как сейчас пьян, так пьян потом.
В смерти опытен мой питух,
упражняет в ней плоть и дух.
Человек побеждает страх –
пьяный в пыль, обращенный в прах.
Пей, Адмет, помогай себе,
чтоб легко уйти, не в борьбе!
Корифей протягивает Адмету бурдюк вина, но тот отказывается.
Начинает первое полухорие.
1-й хоревт
Благ он, хмель Диониса,
душу отделяет от тела,
и она плывет невозбранно
за привольною мыслью, добыча
снов и страхов;
пьешь – и все мало,
опьянение узы расторгает,
с умиранием сходное, благое.
2-й хоревт
Пьешь – и стала душа сама собою,
молодая душа, в ширь развернулась
окоема, не связана, свободна,
вся пьяным-пьяна, текуча и летуча,
вся готова утолить тоску-кручину
в самом горнем, самом синем, светлом небе,
оставаться миг и век, гулять в нем, плавать.
3-й хоревт
Сил исполнен я пить до ночи, дольше,
танцевать танец дикий, танец рьяный,
разжигающий похоть танец-вихорь.
Закружу-ворожу леса и поле,
дождь и холод; и время приневолю
подыграть мне, подпеть – природа ходит
ходуном, я подплясываю пьяный.
4-й хоревт
Прочь оковы! Счастливый и несчастный,
умный, глупый, богатый, бедный – всякий
спотыкнусь о корягу, поклонюсь пьян
мать-земле, и она остудит, вынет
боль из сердца, уложит отсыпаться –
утром встану как с ложа, с пух-перины,
утром встану, воскресну к жизни новой.
5-й хоревт
Кто меня пожалеет, приголубит?
Мене бедному кто подаст напиться,
бесталанному? Горечью благою
приобщит кто к прощеным,
на свободу,
на четыре сторонки кто отпустит?
Ты, податель ковша,
Лиэй-бродяга.
6-й хоревт
Врозь душа, и врозь тело – я не связан
ни обычаем, ни каким законом,
мать, отца позабыл, сестру и брата,
горевать малых деток, пьян, оставил.
Я иду-свищу – Эвоэ, эвОэ!
Я разъят на полтысячи отдельных
мыслей, снов, ощущений. Где я? Кто я? –
Тот, кто криво идет, кто прямо смотрит,
тот, кто песню поет, молчит, зашелся
кашлем долгим, удушливым, – не связан
облик мой, в отражениях раздроблен
в каждой рюмочке маленькой, стакане.
Вступает второе полухорие.
7-й хоревт
О, где ты, лютый хмель Аполлона,
золотокудрого бога?
Трезв он, Локсий,
расчетлив в своих порывах,
пророчествует он и светит,
спокоен среди безумия,
Музагет, Мойрогет,
горит огнем страстей неистощимых,
неумолимых.
8-й хоревт
Бог света,
святой владетель волчьих стай,
предводи нас на север гиперборейский!
Ясновзорый соименник солнца,
дай нам напиться чистого, неразбавленного огня,
поднеси ярого чашу!
9-й хоревт
Страшен – бог тихих казней,
моровых поветрий,
неслышно летящих в цель
неотклонимых стрел.
Изымает тихою смертью
из круга боли и отчаяния,
падает тело на тело
в успокоении плоти…
Умирают волею бога жизни –
пощады нам, Феб, пощады!
9-й хоревт
Таинственный врачевств
неустанный изобретатель,
подноситель
Пеан! Пеан-врачеватель!
Верни нас в жизнь,
не убоявшийся кары…
Верни нас немногих, верных.
10-й хоревт
Провидящий будущее
становится заложником его,
связан увиденным, обречен;
ты – не видишь,
ты – владеешь будущим,
всеми его путями.