В Петербург пришло письмо «за подписанием многих греков», которые просили адмирала Сенявина «для командования их флотом». Находившийся в русской столице представитель греческого патриотического союза «Фелике гетерия 108» Булгарн доставил это письмо Мило-радовнчу 2. Но царское правительство отказалось удовлетворить просьбу греческих повстанцев о назначении Се-иявииа точно так же, как оно воздержалось от посылки в Грецию войск под командованием Ермолова.
Двойственным, противоречивым было отношение царя к греческому восстанию. С одной стороны, создание дружественного России греческого государства представлялось весьма заманчивым, так как укрепило бы русское влияние на Балканах и избавило бы от угрозы английского проникновения в .район нр'оливов.
Но царь опасался обострения противоречий с другими претендентами на влияние и территориальные захваты на Балканах. К тому же революционное выступление греческого народа против «своего законного» монарха— турецкого султана — подавало опасный пример другим народам. Александр I, вкупе и влюбе с западноевропейскими реакционерами занимавшийся повсеместным удушением революционного движения, не хотел стать на сторону гречоешх повстанцев «и отказал им в вооруженном поддержке.
Передовое русское общество горячо сочувствовало восставшим грекам. Когда -прошел слух о посылке войск в Грецию и о назначении Ермолова командующим этими войсками, Рылеев написал восторженные стихи. Пушкин славил греков, свершающих «великое святое дело» своего освобождения, и стремился, подобно Байрону, стать в их ряды. Декабрист Фонвизин писал, что отказ царя от активной «помощи грекам возбудил «общее негодование русских»3.
Хорошо осведомленное об этих настроениях передового русского общества царское .правительство постаралось скрыть просьбу о назначении Селянина командующим флотом восставших греков и свои отказ удовлетворить эту просьбу.
Сеиявииу отводилась большая роль нс только в планах греческих патриотов, но »и в планах русских декабристов. Сенивииская критика аракчеевщины и гонения, которым Дмитрий Николаевич подвергался со стороны царя, привлекли к нему внимание и интерес декабристов. Немалую роль тут сыграла полемика Сенявина с Александром I по поводу выплаты денег морякам и солдатам своей эскадры. Ходили также слухи о демонстрации против царя, которую позволил себе Ссиявии после увольнения в отставку с половинной пенсией. Рассказывали, что он облачился в парадную форму и стал возле Зимнего дворца с протянутой адмиральской треуголкой. Само собою разумеется, Сеиявииу не были нужны ме-
ДЯ'КИ, которые ему подавали изумленные прохожие. Ему нужно было именно изумление и возмущение публики царем, заставившим одного из крупнейших флотоводцев просить милостыню.
Декабрист Пестель признал на следствии, что как он сам, так и другие члены тайных обществ рассчитывали на присоединение к ним многих высокопоставленных лиц, в том числе и Дмитрия Николаевича Сеяязина. Больше того, Пестель говорил «о намерении Северного общества назначить адмиралов Мордвинова м Сенявина во «Временное правление».
Рылеев, являвшийся одним из руководителей Сез&р-иого общества, предполагал, что после резолюции будет создано Временное правительство, с задачей подготовки и созыва Народного собрания, которое решит вопрос о попом государственном строе. В состав Временного правительства и был намечен, вместе с Мордвиновым, Сперанским и Ермоловым, адмирал Сенявин. То же самое подтвердил и декабрист С. Муравьсв-Лпос-гол. «Что касается до назначения адмиралов Мордвинова и Сенявина во Временное правление, — заявил ом, — то я знаю утвердительно, что князь С. Трубецкой был того мнения, но разделялось ли оно всем Северным обществом, не знаю, и также да чем особенно оно основывалось».
Знал ли Сенявин, что его кандидатура выдвинута революционерами в члены Временного правительства? Судить об этом трудно. Рылеев говорил моряку-декабри-сту Николаю Бестужеву, что в тайные общества входят «люди значительные», не желающие до поры до времени «быть объявлены обществу», а Бестужев предполагал, что Рылеев имеет в виду Сенявина. Но это было лишь заключение самого Бестужева—заключение, оснозан-нос -не на фактах, а на добрых пожеланиях. Таким образом, материалов, которые свидетельствовали бы об участи Д. II. Сенявина в декабристском движении, нет. И можно считать достоверным лишь то, что декабристы рассчитывали в случае успеха резолюции привлечь его на свою сторону и ввести в состав Временного правительства 4.
После подавления восстания декабристов вновь подвергся преследованиям старший сын адмирала Сенявина. В это время Николай Дмитриевич продолжал службу в
лсйб-гзардии Финляндском полку и имел чин капитана. Декабрист Персти показал на допросе, что он вовлек Сенявнна в тайное общество, руководимое Глинкой, и подтвердил, таким образом, сведения, 'поступившие в полицию еще в 1820 году от Ронова.
11 марта 1820 года капитан Сенявин был арестован и содержался в заключении три Главном штабе. Однако и -на этот раз следственным органам по удалось уличить его в участии в революционном движении. Федор Глинка отверг показания Перетца, как он отвергал и другие показания о своей причастности к революционным делам. Опрошенные о Сенявинс главные деятели декабристского движения показали, что «не знали ого членом Общества и даже знакомы с ним не были».
И все же капитан Сенявин 'был декабристом. Анализ показаний Перетца убеждает в их достоверности. Перетц не был провокатором. Он не был заинтересован в том,, чтобы -возводить напраслину на Соиявина и тем более па себя самого. И все-таки он утверждал, что не только принял И. Д. Сенявипа в тайное общество, но и поддерживал с ним связь с 1821 по 1822 год во время маневров гвардии и позже, вплоть до своего ареста. Таким образом, 'выходит, что после доноса Ронова и полицейского следствии 1820 года Николай Дмитриевич не порвал связей с тайным обществом 5.
Характерно,, что за месяц до овоего ареста II. Д. Се-нявип помог великому русскому писателю Грибоедову укрыть от царских ищеек компрометирующие его документы. Арестованный на Северном Кавказе но делу декабристов, Грибоедов был доставлен в Петербург и сдан офицеру (очевидно, начальнику караула. — А. Ш.) в Главном штабе. «Этот офицер,—.пишет осведомленный автор, — был некто Сеиявни, сын знаменитого адмирала, честный, благородный, славный малый. Принявши пакет (речь идет о бумагах, «которые были взяты во время обыска у Грибоедова. — А. Ш.), он положил его на стол в караульной комнате... Сенявин не мог не видеть, как Грибоедов подошел к столу, преспокойно взял пакет, как будто дело сделал, и отошел прочь. Он не сказал -ни слова: так сильно было имя Грибоедова и участие к нему»6. Так сильно, добавим, было сочувствие Н. Д. Сенявииа к тем, кто был арестован по делу де*. кабристов. .......
С картины художника Френц
л.
Николай Дмитриевич просидел под арестом свыше Трех месяцев. 15 июня 1826 года царь приказал выпустить его за недостаточностью улик, но к приказу об освобождении добавил слова: «вмени арест в наказание».
Сенявии-сьм« еше находился под арестом, когда Сеня-вин-отец был назначен Николаем I членом верховного суда над декабристами. Коронованный иезуит решил включить в состав суда и Мордвинова и Сперанского, которых революционеры тоже намечали в члены Временного правительства. Таким образом, царь пытался унизить их в глазах передовых людей России. В отношении Сенявииа иезуитизм царя проявился в особенно отвратительной форме: Николай I заставлял отца судить собственного сына. Легко представить себе, .каким кошмарным было для старого адмирала лето 1826 года. Празда, Николай Дмитриевич не попал под суд. Но в позорном судилише над- его друзьями, над лучшими людьми родной страны адмирал Сенявин должен был по царскому приказу принять участие. Это явилось самой мрачной страницей его биографии.