узнала об ожидавшемся прибавлении в семействе Грей-гов, она пожаловала будущего младенца мичманом, если родится мальчик, и фрейлиной, если родится дезочка. Родился мальчик, и, таким образом, морская карьера была ему предопределена. Десяти лет он был произведен в лейтенанты и назначен флигель-адъютантом в штаб своего собственного отца 109, а в двадцать три года успел уже дослужиться до чина капитана I ранга.
Когда в 1807 году началась война между Россией и Англией, Грейг, как англичанин, был отстранен от морской службы. Но затем он вновь был возвращен и в 1816 году стал командующим Черноморским флотом. А. С. Грейг был способным адмиралом. Он многому научился у Сеиявина, а за десять с лишним лет командования флотом еще более расширил свои познания. Но он, безусловно, уступал Дмитрию Николаевичу во флотоводческом искусстве. И все же Николай I отдал ему предпочтение перед Ссиявиным и привлек Дмитрия Николаевича лишь к косвенному участию в разгоревшейся на Ближнем Востоке борьбе.
Боязнь ушемить права «законного монарха» Оттоманской империи, а главное, взаимное соперничество долго мешали России, Англии и Франции договориться о совместных действиях в помощь восставшим грекам. Восстание началось еше в 1821 году, а решение России и Англии совместно выступить и потребовать предоставления автономии Греции относится лишь к 1826 году. Так как султа-н отказался выполнить это требование, Россия и Англия, а также присоединившаяся к ним Франция, послали к берегам Греции свои эскадры110.
С Балтики на Средиземное море в 1827 году было послано 4 линейных корабля, 4 фрегата и 2 брига под командованием Гейдена. Начальником штаба эскадры и командиром флагманского корабля «Азов» был Михаил Петрович Лазарев. Офицерами на «Азове» были Павел Степанович Нахимов и Владимир Алексеевич Корнилов. Ссиявииу, назначенному на должность командующего эс-
кадром Балтийского флота, приказано было с несколькими кораблями проводить отряд Гейдена до Портсмута и добиться на походе повышения выучки моряков.
«Высочайшая государя императора воля' есть,—’ писал Сенявнну управляющий Морским министерством Моллер,—дабы ваше высокопревосходительство во время плавания вашего приложили все старания довести эскадру экзерцициями и строгой военной дисциплиной до должного совершенства по всем частям морской службы»4.
На Адмиралтейств-коллегию была возложена задача подготовки для Сенявина инструкций об учениях н тренировках, «о сбережении людей и о прочем». Но были вопросы, которые царь не считал возможным передоверять кому бы то ни было. Дмитрий Николаевич получил высочайший указ, в котором ему предписывалось «во весь поход наблюдать должную форму в одежде и прочем, что до военной морской службы принадлежит». Царь специально указал, что «вахтенным офицерам быть непременно в сюртуках при эполетах; никаких неформенных шапок и шинелей ни офицерам, ни нижним чинам отнюдь не носить; на рейдах, <где бы то ни случилось, быть всем должностным в полном мундире» 5.
Отряд Гейдена был укомплектован людьми неопытными, ио царь не находил ъ их подготовке более важного изъяна, чем промахи в ношении формы одежды. Сеня-вин, наоборот, уделял основное внимание обучению «воинским маневрам», морской практике и прежде всего «пушечной экзерциции». Он настойчиво требовал, чтобы Гейден и другие командиры добивались «надлежащих успехов по сен части, ибо артиллерия решает победы». Сенявин уделял большое внимание и наведению строгого порядка на кораблях. Но понимал ом дисциплину совсем иначе, чем Николай I и Моллер. В этом мы еще раз убеждаемся, читая его приказы и инструкции, относящиеся к походу 1827 года. «Дошло до сведения моего,— писал Сенявин в одном из приказов по эскадре, — что господа офицеры корабля «Азов», хотя часто и по усердию к службе, но преступают меры наказания, дозволяя себе сверх того в минуту запальчивости ударять людей во время работ своими руками». В связи с этим Сенявин объявил замечание командиру корабля и арестовал несколько офицеров. Одновременно он решительно
.•раашры. хранящейся а Центральном Носюю-.морском му лег
потребовал прекращения «гнусных изречений» и «неприличных слов», употребляемых во время работ офицерами 6.
В инструкции, которой Сенявин снабдил Гейдена перед отправкой его из Портсмута в Средиземное море, он вновь обращал внимание «на обхождение» офицеров с нижними чинами. Указав, что некоторые офицеры «имеют ложные правила» о дисциплине своих подчиненных, Дмитрий Николаевич высказал мысль о том, что «прежде всего надлежит научить людей, что им делать, а потом взыскивать с них и накладывать взыскание за упущение». Сепявииская инструкция требовала, чтобы офицеры немедленно взыскивали за умышленное или «пренебрегателыюе» упущение, но относились снисходительно к упущениям невольным. Офицерам разъяснялось, что служба их состоит не только в том, чтобы командовать людьми. Офицеры должны знать каждого из своих подчиненных, «чаще обращаться с ними», входить в их частную жизнь. «Начальник и офицеры должны уметь возбудить соревнование к усердной службе в своих подчиненных ободрением отличнейших. Они должны знать дух русского матроса, которому иногда спасибо дороже всего». Сенявин подчеркивал, что офицеры, которые «известны о нуждах» матросов и проявляют о них постоянную заботу, приобретают доверие и искреннюю любовь подчиненных. А любовь и доверие незаменимы в боевых условиях7.
Нужно прмнить, что инструкция Сенявина писалась в то мрачное время, когда требования передовых людей об отмене или ограничении телесных наказаний расценивались чуть ли не как покушение на устои существующего строя. В условиях николаевской реакции и палочной дисциплины Сенявин осмеливался открыто говорить об уважении к матросу, о необходимости терпеливой воспитательной работы с личным составом. Свои требования он излагал во многих приказах и инструкциях, и в частности в инструкции контр-адмиралу Рикорду, отряд которого был отправлен из Кронштадта в Средиземное море в 1828 году. Приказав Сенявниу сопровождать этот отряд до Зунда, царь опять-таки потребовал прежде всего наблюдать за формой одежды и муштровкой офицеров и солдат. А Сенявин снова в своей инструкции рекомендует ограничить телесные наказания, заботливо отно-
биться к матросам, устанавливать тесные взаимоотношения между офицерами и подчиненными8. В то же время Сенявин снабжал Гейдена, Лазарева, Рикорда и других своих учеников, направлявшихся в Средиземное море, ценными сведениями об особенностях театра, о противнике, о союзниках, советовал, как лучше завязать прочные связи с балканскими народами.
Пытался Сенявин кое-что подсказать и царю. В поданной в 1828 году на имя. Николая I записке он обращал внимание на то, что турки не смогут противостоять русской армии на открытой местности и будут, вероятно, обороняться в горах. Поэтому необходимо заблаговременно подготовиться к действиям в горных условиях. Дмитрий Николаевич писал, что «жители гор Балканских, протяженных от Адриатики до Черного моря, управляются почти тем же духом, что и черногорцы, далматинцы и герцеговяне», которые оказали такую большую помощь русским регулярным войскам в горной войне в 1806 году. По опыту черногорских формирований того времени он предлагал создать отряды «горных воинских пародов па вседневное употребление их в аванпостах, для надзирания и прояснения дефилеев * и вместе с сим для ограждения наших регулярных войск от бесполезной и чувствительной потерн»9.
В последние годы жизни Дмитрии Николаевич испытал большое удовлетворение в связи с выдающимися успехами своих учеников на Средиземноморском театре. Действия линейного корабля «Азов» и других русских кораблей в Маваринском бою 1827 года и отлично проведенная в зимних условиях блокада Дарданелл, казавшаяся англичанам неосуществимой, убеждали Сенявнна в том, что ученики его вносят свой -вклад в развитие военно-морского искусства. Источником радости для Дмитрия Николаевича было и то, что его именем были названы открытые в 1828 году экспедицией Литке пролив в районе Чукотского полуострова и острова в западной части Тихого океана. Шлюп, на котором плавал в 1826—1829 гг. Литке, тоже носил имя Д. И. Сенявнна 1°.