Обо всех антирусских провокационных действиях английской агентуры рассказал в своей книге, изданной в 1840 году, один из крупных английских агентов Джордж Белл, организатор экспедиции шхуны "Виксен". Он открыто заявил, что "черкесы сражаются за наше (т. е. британское.- Авт.) дело"{9}.
Намерения англичан в отношении Кавказа, равно как и цели, которые преследовал мюридизм, были крайне реакционны. Присоединение Кавказа к России было явлением прогрессивным, так как благодаря ему Кавказ приобщался к передовой русской культуре, включался в сферу более передовой, чем на Кавказе или в Турции, экономики. "Русский капитализм втягивал... Кавказ в мировое товарное обращение, нивелировал его местные особенности - остаток старинной патриархальной замкнутости..."{10}.
Чтобы прервать связь английских и турецких агентов с племенами горцев, русское правительство решило выделить из состава Черноморского флота два отряда для крейсирования вдоль кавказского побережья (от Анапы до Поти). В 1837 году между Анапой и постом св.Николая (за Поти) была создана Черноморская береговая линия, представлявшая собой непрерывную цепь укреплений; в начале 1838 года русское правительство отдало приказ о занятии черноморского побережья Кавказа десантами.
* * *
В ночь на 12 мая 1838 года эскадра адмирала Лазарева с десантным отрядом генерал-майора Раевского{11} приближалась к месту высадки близ Туапсе. В состав эскадры входили флагманский корабль "Силистрия", военные пароходы "Язон" и "Колхида", бриг{12} "Фемистокл", тендеры{13} "Луч" в "Скорый" и много других судов.
Как и многие офицеры эскадры, мичман Григорий Бутаков бодрствовал в эту ночь. Стоя на мостике "Силистрии", он вглядывался в расплывчатые контуры берега, где мерцали огоньки: видимо, горцы ожидали высадки русских войск. В подзорную трубу можно было отчетливо различить костры, пылавшие вдоль берега. Огоньки, вспыхивавшие там и сям в горах, были, очевидно, сигнальными.
В пятом часу утра пароходы "Язон" и "Колхида" начали поочередно вводить на буксире корабли в боевую линию. Заняв свои места, корабли бросали якоря и немедленно спускали гребные суда, для высадки первого броска десанта. Вся флотилия гребных судов была вооружена четырьмя "единорогами"{14}.
Наконец, был подан сигнал "Начать бой". В ту же минуту одновременно со всех судов грянул залп. Гребцы налегли на весла, и через несколько минут шлюпки врезались в прибрежную отмель. Десантники спрыгнули в воду и вскоре вышли на берег левее устья реки Туапсе.
После ожесточенного боя сопротивление горцев было сломлено. Захватив береговые окопы, русские цепями вступили в лес. К вечеру отряд Раевского расположился лагерем, а утром 13 мая большая часть судов ушла в море. Лазарев удовлетворил просьбу мичмана Бутакова, пожелавшего остаться в районе боевых действий, откомандировав его с "Силистрии" на тендер "Луч".
На третий день после того, как район Туапсе был взят, русские приступили к постройке форта Вельяминовского. Сравнительное затишье на море продолжалось до конца мая, когда неожиданно разыгравшаяся буря чуть было не сорвала все планы русского командования.
Утром 30 мая погода была отличная. Хотя чувствовалась необычайная духота, ветра почти не было. На рейде Туапсе находились военный пароход "Язон", бриг "Фемистокл", тендеры "Луч" и "Скорый", транспорт "Ланжерон" и восемь торговых судов, доставивших разные грузы для войск. В полдень задул неблагоприятный юго-западный ветер, на море поднялось большое волнение. С каждым часом прибой усиливался. Судам угрожала опасность разбиться о камни. Стремясь уйти в море, пароходы отклепывали якоря, разводили пары, но было уже поздно - шторм принял неслыханные размеры. Суда влекло на берег с такой силой, что якоря уже не могли удерживать их на месте. Первым из русских судов был выброшен на берег близ устья Туапсе тендер "Скорый". Вслед за ним на берег вынесло тендер "Луч". Сначала это судно дрейфовало к песчаному пляжу у Туапсе, но затем направление дрейфа изменилось, и "Луч" вынесло на берег далеко за Туапсе, почти к самому подножью покрытой лесом горы, в ста пятидесяти саженях от русских аванпостов, от которых тендер отделяла бурная река Туапсе. Рядом с "Лучом" выбросило и бриг "Фемистокл".
Ночью шторм усилился. Шум, точнее рев шторма, заглушал все остальные звуки. Непрерывно лил дождь. Утром 31 мая выяснилось, что все тринадцать судов выброшены на берег{15}. К полудню шторм стал утихать, но волнение и прибой были по-прежнему сильные.
Положение команд "Луча" и "Фемистокла" было крайне опасное. Тендер и. бриг лежали на борту, сильно поврежденные и залитые водой, так что спасти оружие и имущество не представлялось возможным. С рассветом горцы, видя тяжелое положение команд, начали стрелять по русским матросам и офицерам. Переправиться через реку к аванпостам было невозможно. Горцы подступали все ближе и ближе. Матросы были безоружны. Вскоре один матрос из команды "Луча" был убит, трое ранено. Схватив весло, мичман Бутаков смело кинулся на горцев. За ним последовали остальные матросы и офицеры, вооружившиеся всем, что попалось под руку. Отражая удары горцев, моряки постепенно отступали вдоль морского берега к устью Туапсе.
Тем временем в русском лагере старались наладить переправу через реку и помочь горстке храбрецов, находившихся в отчаянном положении. Однако организовать переправу было очень трудно. Река Туапсе, которую в обычное время в любом месте можно перейти вброд, разлилась и разбушевалась. Она мчалась с необыкновенной быстротой, унося в море деревья.
Выход из положения нашли солдаты Навагинского полка. Выстрелом из "кегорновой" мортирки{16} они перебросили на другой берег реки тонкую веревку, к которой привязали канат. Затем, перебравшись туда на шлюпке, прикрепили канат к деревьям. Держась за этот канат, через реку переправились две роты Тенгинского полка. Под их натиском горцы вынуждены были отступить.
За участие в высадке десанта 12-14 мая мичман Бутаков был награжден орденом Анны 4 степени, а за находчивость и храбрость, проявленные в бою с горцами 31 мая 1838 года, - орденом Станислава 4 степени.
* * *
Осенью после окончания боевых действий в районе Туапсе - 21 сентября 1838 года - Бутаков получил назначение на шхуну "Ласточка", уходившую в плавание к Архипелагу. На этом судне Бутаков плавал до августа 1840 года. Затем около двух лет он служил на фрегате "Флора" под командованием В.И. Истомина.
Убедившись в том, что молодые офицеры приобрели необходимую сноровку и морские навыки, Лазарев предоставил им возможность вновь пойти в заграничное плавание. В числе посланных в такое плавание был и Григорий Бутаков. Осенью 1842 года его назначили на шхуну "Вестник", которая готовилась к походу в Средиземное море. Этому назначению 22-летний мичман был очень рад, что видно из его письма к брату Ивану Бутакову, написанного в октябре 1842 года: "Я на "Вестнике" старшим офицером. Корпус нашей шхуны можно сравнить с любой красавицей! Внутренняя отделка - роскошь!"{17}.
К этому времени относятся первые изобретения Бутакова. В ноябре 1842 года он предложил применять на кораблях усовершенствованный брашпиль{18}. Обычно в брашпиле вымбовки - рычаги для вращения брашпиля вручную вставлялись в специальные гнезда каждый раз, когда надо было поднимать якорь. Это отнимало много времени. Бутаков предложил закрепить вымбовки в гнездах, что упростило бы пользование брашпилем. Адмирал Лазарев дал высокую оценку этому усовершенствованию.
Бутаков предложил также новый способ сигнализации в тумане - "способ, которым можно сигнализировать, когда только видна одна брамстеньга судна, и, следовательно, полезный в военное время для опознавательных сигналов". Способ заключался в том, что каждая цифра передаваемого номера сигнала (а все сигналы в своде сигналов были пронумерованы) обозначалась количеством склянок, отбитых в промежутках между выстрелами из пушки. При этом цифры передавались по порядку, слева направо, продолжительность одной склянки была установлена равной 15 секундам. Так, для передачи числа 123, обозначавшего номер соответствующего сигнала, делался предупредительный выстрел из пушки, затем в течение 15 секунд били одну склянку и давали второй выстрел. После него били подряд две склянки, продолжительностью 30 секунд, снова стреляли из пушки и снова били склянки, на этот раз три в течение 45 секунд.