— Да, и я не ошибся, — утвердительно кивнул командующий. — Потому, как лично возглавлю абордаж «Юты»…
— Это… Это очень рискованно, — выдавил из себя Пантелеймон Матвеевич, под изумленные возгласы и взгляды присутствующих офицеров.
— В окружении мадьяр в лучшей боевой экипировке я рискую не больше, чем все вы, господа, — ухмыльнулся Павел Петрович. — К тому же вы все должны понимать, что по-другому я поступить просто не могу…
— Однако гибель одного и даже всех нас не идет ни в какое сравнение с вашей, адмирал, — замотал головой Пантелеймон Котов, в одночасье осознавший, что старик после поражения у Новой Москвы-3 и известия о пленении Доминики Кантор совсем слетел с катушек и относится сейчас к своей собственной жизни, как к чему-то незначительному.
Павел Петрович покачал головой:
— Если вы намекаете на то, что таким образом я решил покинуть этот мир, то вы глубоко ошибаетесь, — произнес командующий с холодной улыбкой. — Я не для того сорок лет бороздил просторы Ойкумены, выиграв более ста сражений, чтобы вот так легко уйти и позволить победить всем этим ублюдкам, что возомнили себя великими космофлотоводцами…
— Но, господин адмирал…
— Оставим эту тему, Пантелеймон Матвеевич, — строго посмотрел на своего подчиненного Дессе.
Котов обреченно кивнул, а Павел Петрович продолжил объяснять тактические детали операции, расписывая роль каждого подразделения, временные интервалы и сигналы для координации. Особое внимание он уделил организации отступления кораблей 2-ой «ударной» после извлечения Доминики Кантор с вражеского корабля. Весь план был просчитан с точностью до минуты, как и всегда у «Северного Лиса».
— И помните, — подчеркнул он, — основная цель операции — вице-адмирал Кантор. Она — ключевой офицер нашего флота и владеет критически важной информацией.
Никто из присутствующих не осмелился заметить, что в голосе адмирала при упоминании Доминики звучали нотки, выходящие за рамки простой военной необходимости.
— После освобождения вице-адмирала, — продолжил Дессе, — мы перегруппируемся и приступим ко второй фазе операции, а именно — полному уничтожению 34-ой «резервной» дивизии. Действовать будем вкупе с эскадрой, запертой в Кроншадте…
— Господин адмирал, есть еще один момент. По нашим данным, в последние часы Джонс стал активно перемещать свои корабли между внутренним и внешним кольцом блокады. Возможно, он что-то подозревает или готовит собственную операцию.
Дессе задумчиво постучал пальцами по тактическому столу:
— Это может быть как реакция на возможное появление нашего флота, о чем американец догадывается, зная информацию о нашем отбытии из «Новой Москвы», так и подготовка к штурму самой крепости. В любом случае, нам нужно ускорить операцию. Поэтому приказываю кораблям переходить в режим ускорения… Господа, у вас есть шесть часов на все приготовления.
Он обвел взглядом своих офицеров:
— Эта операция критически важна для всей нашей кампании. Мы понесли серьезные потери у Новой Москвы-3, и в глазах многих сейчас выглядим ослабленными. Успешное освобождение вице-адмирала Кантор и снятие блокады с Кронштадта покажет всей Империи, что Северный космический флот по-прежнему сила, с которой необходимо считаться…
Когда офицеры разлетелись по флагманам для подготовки своих подразделений, Дессе остался один у тактического стола. Он еще раз внимательно изучил голографическую проекцию блокированного Кронштадта, мысленно прокручивая детали предстоящей операции. Затем его взгляд задержался на изображении линкора «Юта», где содержалась Доминика Кантор.
— Держитесь, моя дорогая, — тихо произнес он. — Я скоро…
Огни голограммы отражались в его глазах, придавая им опасный блеск хищника, готовящегося разорвать свою жертву…
Глава 2
Тюремный отсек линкора «Юта» был окрашен в тот особый оттенок серого, что безошибочно сигнализировал о своем назначении даже без опознавательных табличек. Металлические стены здесь казались еще более плотными и неприступными, словно созданными не только удерживать пленников внутри, но и отсекать любую надежду на спасение.
Два штурмовика, молчаливые и сосредоточенные, сопровождали вице-адмирала Илайю Джонса по тускло освещенному коридору. Эхо шагов отдавалось от стен, создавая ритмичный звуковой фон, который прерывался лишь тихим, но отчетливым металлическим постукиванием бронированных ботинок космопехов о палубу.