— Благодарю, капитан-лейтенант, — ответила Доминика, спускаясь по трапу шаттла. — Соберите весь командный состав в рубке через тридцать минут. Нам нужно обсудить предстоящую операцию.
— Есть, госпожа вице-адмирал, — Аристов снова отдал честь, но в его глазах Доминика заметила нечто, чего не могла припомнить в глазах своих офицеров раньше — сомнение.
Она прошла через сумрачные коридоры флагмана, внимательно наблюдая за работой экипажа и техническим состоянием корабля. Повсюду кипела деятельность — техники заканчивали ремонт систем, оружейники калибровали орудия, связисты проверяли каналы коммуникации. Но за всей этой активностью Доминика чувствовала скрытое напряжение. Члены экипажа, замечая её, вытягивались по стойке «смирно», отдавали честь, но в их взглядах она видела тот же вопрос, что и в глазах Аристова: готова ли она командовать после всего, что пережила? Хотя, может это у меня паранойя? — подумала Доминика.
В тактическом отсеке собрались двадцать семь офицеров «Звезды Эгера» и командиры других кораблей дивизии, присутствовавшие на борту или подключенные по защищенному каналу связи. Их лица выражали смесь уважения, настороженности и легкой неуверенности. Доминика заняла место во главе тактического стола и обвела взглядом присутствующих.
— Господа офицеры, — начала она ровным голосом, в котором не было и тени сомнения, — через тридцать часов флот министра Грауса прибудет в систему «Ладога» с целью уничтожения наших сил и захвата имперской казны. Командующий Северным флотом адмирал Дессе разработал план контратаки, и 2-я «ударная» дивизия будет играть ключевую роль в этой операции.
Она активировала голопроектор, демонстрируя тактическую карту системы и планируемое расположение сил.
— Наша дивизия займет позицию здесь, — её палец указал на область у экватора планеты. — Мы погрузимся на глубину три тысячи двести метров, чтобы электромагнитное поле местной фауны маскировало наши энергетические сигнатуры. При получении сигнала от командующего, мы всплываем и наносим концентрированный удар по кораблям противника.
— Госпожа вице-адмирал, — подал голос капитан Громов, — наш крейсер еще не завершил центровку главного калибра. При выстреле из подводного положения возможно смещение направляющих и критическое падение точности.
— Во-первых, у вас еще есть двенадцать часов на завершение центровки, капитан, — холодно ответила Доминика. — Если требуется дополнительный технический персонал, я распоряжусь о переброске специалистов с других кораблей. А во-вторых, никто и не собирается палить по противнику из-под толщи воды. Мы лишь спрячемся в океане до поры до времени…
— Проблема не во времени, а в отсутствии необходимой координации между кораблями нашей дивизии, которая сейчас похожа на сотканной из лоскутков одеяло, — возразил Громов. — Каждой твари по паре… При всем уважении, госпожа вице-адмирал, ваше пребывание в медотсеке… то есть, ваше отсутствие привело к еще большему непониманию между нами и командирами вашей бывшей 12-ой «линейной»…
В отсеке повисла напряженная тишина. Намек Громова был очевиден — в результате длительного отсутствия Доминики 2-я «ударная» дивизия осталась без четкого руководства и теперь не готова к полноценному участию в операции из-за каких-то там терок между русскими и ее мадьярами…
Доминика медленно выпрямилась, её зеленые глаза сузились. Когда она заговорила, её голос был спокоен, но в нем слышался металл:
— Капитан Громов, вы освобождаетесь от командования крейсером. Ваш старпом примет командование и обеспечит боеготовность корабля к указанному сроку.
Громов побледнел:
— Госпожа вице-адмирал, я лишь указал на объективные трудности…
— Вы поставили под сомнение мою компетентность перед лицом старших офицеров дивизии, — отрезала Доминика. — Это недопустимо. Вы свободны, капитан.
Громов, сжав губы, отдал честь и покинул отсек. В воздухе повисло ощутимое напряжение.
— Кто-то еще хочет сообщить о «объективных трудностях» во взаимопонимании между экипажами? — спросила Доминика, обводя взглядом присутствующих. — Нет? В таком случае, продолжим.
Она вернулась к обсуждению тактического плана, детально объясняя роль каждого корабля дивизии в предстоящей операции. Её изложение было четким, логичным, без единой запинки или момента неуверенности. Но внутри Доминика ощущала растущее беспокойство. Реакция Громова была не случайной — он лишь озвучил то, о чем думали многие. Её авторитет был подорван, вероятно, неумелыми действиями на первом этапе противостояния с Илайей Джонсом, а затем, и пленом, и теперь ей предстояло заново завоевать доверие своих офицеров.