— Я понимаю, господин адмирал, — ответила Доминика, также возвращаясь к формальностям. — И я оправдаю ваше доверие.
Дессе кивнул и взял со стола планшет:
— В таком случае, перейдем к оперативным вопросам. Появились обновленные данные о составе флота Грауса и предполагаемом времени его прибытия.
Следующие полчаса они обсуждали детали предстоящей операции, анализировали возможные тактические решения противника, корректировали позиции дивизий. Разговор вернулся в безопасное русло профессиональных тем, но что-то изменилось в атмосфере между ними. Невидимая стена, выросшая за годы отчуждения, стала чуть тоньше.
Когда совещание завершилось, и Доминика направилась к выходу, Дессе окликнул её:
— Доминика, — она обернулась, и он продолжил: — Когда всё это закончится… когда мы разберемся с Граусом и восстановим порядок в Империи… возможно, нам стоит вернуться к разговору. О нас.
Девушка замерла на пороге. Её лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнуло что-то, похожее на надежду.
— Возможно, Павел Петрович, — ответила она. — Если мы доживем до этого момента.
С этими словами она отдала честь и покинула каюту, унося с собой смешанные чувства — решимость доказать свою состоятельность как командира, благодарность за поддержку Дессе и зарождающуюся надежду на то, что после всех войн и потерь, после всей боли и предательств, у неё все еще может быть будущее. И, возможно, это будущее снова будет связано с человеком, который всегда возвращался за ней, даже когда казалось, что надежды нет.
Она направилась к шаттлу, чтобы вернуться на «Звезду Эгера»…
Глава 3
Бронированные двери ангарного комплекса Кронштадта с тихим шипением разошлись, пропуская бригадного адмирала Николая Станиславовича Лисовского. Металлические створы толщиной в два человеческих роста, способные выдержать прямое попадание крейсерского орудия, плавно ушли в стены, словно приветствуя старшего офицера. Огромное пространство внутреннего дока, в обычное время полное технического персонала и грузовых механизмов, сегодня было необычно пустынным и тихим. Гулкое эхо шагов Лисовского отражалось от высоких сводов ангара, создавая иллюзию присутствия невидимой свиты.
Вернее, не совсем пустынным — в центре главного погрузочного терминала, словно драгоценности какого-то космического великана, высились массивные контейнеры из сверхпрочного сплава. Сто тридцать металлических коробов, каждый размером с небольшой жилой модуль, покоились на гравитационных платформах, готовые к погрузке на транспорты. Тусклое освещение ангара отражалось от полированных поверхностей, создавая вокруг контейнеров слабое сияние, будто они обладали собственной внутренней энергией.
Имперская казна. Миллионы бриллиантовых, рубиновых и изумрудных империалов, основа экономики Российской Империи и ключ к власти над ней.
Лисовский на мгновение замер, осознавая масштаб ответственности, возложенной на его плечи. Он провел пальцами по орденской планке на левой стороне кителя — нервный жест, от которого не мог избавиться с кадетских времен. Эвакуация таких ценностей — задача, которую в мирное время доверили бы не меньше чем дивизии. Но сейчас, когда космофлот готовился к сражению с превосходящими силами Грауса, в распоряжении Лисовского было всего четыре корабля. Четыре вымпела против всех возможных угроз.
— Господин бригадный адмирал, процесс погрузки идет по графику, — обратился к нему подошедший офицер логистической службы, майор с усталым, но сосредоточенным лицом человека, не спавшего уже вечность. — Первая партия контейнеров уже на борту транспорта «Иртыш». Через три часа все будет готово к отправлению. Мы удвоили число гравитационных захватов для ускорения процесса.
— Отлично, майор, — кивнул Лисовский, не отрывая взгляда от контейнеров. Они казались одновременно и величественными, и уязвимыми — как сама Российская Империя в эти смутные времена. — Проконтролируйте лично фиксацию груза. Никаких смещений во время перехода. Я хочу, чтобы каждый контейнер был закреплен двойной системой магнитных замков.
— Будет исполнено, — офицер отдал честь и вернулся к руководству процессом погрузки.
Лисовский еще раз окинул взглядом ангар, и его рука невольно потянулась потереть левое плечо, где под тканью адмиральского кителя скрывалась недавно полученная рана. Тупая боль напомнила о боях у Новой Москвы-3, о том страшном дне, когда стало ясно, что Демид Зубов предал их всех. День, который разделил жизнь Лисовского на «до» и «после», как разделил он историю Северного флота.