— Должно пресечь все действия французов в Адриатике и утвердить на море превосходство русского флота, — наставлял адмирал Сенявин Белли перед уходом на Корфу. Он оставлял здесь три линейных корабля, два фрегата, другие суда. — Предпримите штурм неприятеля на островах Корцуло и Хвара. Сии крепости дадут нам ключ к Адриатике и на побережье Далмации. Однако будьте осторожны до прибытия моего с войсками, Освобождая жителей, не приносите им вреда.
Помолчав минуту-другую, адмирал подозвал Белли к столу. Накануне до глубокой ночи в салоне флагмана горели свечи. Вестовой не раз кипятил на камбузе чайник, приготавливал особую, «адмиральскую» заварку чая…
Сразу после высадки войск в Которо Дмитрий Николаевич послал туда подкрепление — гренадеров и артиллерию. Надлежало не мешкая прочно обосноваться на материке, прежде чем французы опомнятся и начнут действовать.
В том, что Наполеон не смирится с потерей Которо, Сенявин ни минуты не сомневался. Надо было предвосхитить неприятеля. Потому-то и размышлял он все эти дни, как лучше и надежнее упредить французов.
Глядя на карту, он вначале пометил карандашом пункты, где, по сообщениям бокезцев, сосредоточились неприятельские войска.
Главные силы находились в Венеции и Истрии. Передовые отряды базировались совсем неподалеку, в портах Северной Далмации — Макарске и Сплите.
Два дня назад в Которо Петр Негош делился с Сенявиным сведениями о дислокации и, главное, о коммуникациях французов на далматинском побережье:
— Генерал Молитор для пропитания своих Солдат почитай каждый день из Триеста и Венеции морем возит продовольствие, потому как наши далматинцы французов хлебом и солью не особо жалуют.
Негош, прищурившись, лукаво улыбался, то и дело поглаживая черные с проседью усы.
— Кроме того, все пушечные и пороховые припасы, — продолжал он, — тоже доставляет Молитор на судах. По горным дорогам с узкими тропками и кручами такую артиллерию и амуницию далеко не утащишь. Прибавьте сюда, ваше превосходительство, моих лихих черногорцев, и вы поймете, что французскому генералу остается один путь — вдоль берега, морем. Вот тут ваши храбрые матросы и зададут им перцу.
Сенявин, улыбаясь, несколько изумился прозорливости и смекалке предводителя черногорцев — Негош словно читал его мысли.
Сейчас адмирал еще раз бросил взгляд на карту.
Негош упустил, пожалуй, немаловажную возможность в позиции французов. Напротив Далмации, по ту сторону Адриатического моря, в каких-нибудь ста милях, простиралось побережье Италии — Неаполитанского королевства Наполеона, которым правил его пасынок Евгений Богарне. Оттуда тоже при удобном случае могут прислать подмогу французы. Все это следует предусмотреть и упредить. Его замыслы окажутся мертворожденными, если в них не будут посвящены исполнители — его подчиненные, в первую очередь командиры, все офицеры и, пожалуй, иногда матросы;
— Взяв крепость на островах, мы установим блокаду французов в Далмации, — сказал Сенявин, когда Белли склонился над картой. — Подле Рогозницы, как видите, — адмирал прочертил линию карандашом, — гряда островов разорвана, и французы, несомненно, устремятся сюда. Здесь-то и будут действовать поочередно корабли и фрегаты. В придачу им, для ударов по неприятелю вдоль берега и на мелководье, мы отрядим которские суда. Они обещают в помощь десятка три судов вооружить, по дюжине пушек каждое.
Вечером на фрегате адмирал ушел за подкреплением на Корфу. Дела в Которо его радовали. «Еще два-три батальона егерей — и за которские крепости можно быть спокойным. А там можно и на Дубровник ударить», — прикидывал он утром, пока фрегат становился на якорь. Но хорошее настроение омрачилось: когда спустили трап, Сенявину вручили два пакета из Петербурга, ему и Ласси. Едва начав читать, Сенявин машинально посмотрел на дату — рескрипт был подписан 14 декабря 1805 года. Чем дальше читал он, тем большая тревога и озабоченность овладевали им.
Императорское именное повеление предписывало: со всеми военными и транспортными судами, состоящими под его, Сенявиным, начальством, при первом удобном случае отправиться к черноморским портам…
Первые мгновения адмирал не мог понять смысла происходящего и еще несколько раз перечитывал рескрипт. «Как же так? Пройти через океан и добрую дюжину морей, начать с успехом действовать против неприятеля, утвердиться на материке, обнадежить черногорцев и которцев, приступить к блокаде Далмации — и все это понапрасну? Что скажут черногорцы, ведь французы безжалостно расправляются с ними. Надо обдумать, искать выход». Он убрал рескрипт и нераспечатанный пакет на имя Ласси в секретер и запер его на ключ. Пожалуй, никто, кроме него и Сорокина, не должен знать о повелении императора. «У государя немало дурных советников, наверное, кто-то из них и подал ему абсурдную мысль. Но каков Чичагов!» Первое, что он подумал, это надо обстоятельно объяснить все министру и убедить его в нелепости замысла.