— А-а-а, черт, — выругался Митьков с досады и бросил старшему офицеру: — Спускайтесь в батарейные деки. Изготовить орудия для пальбы поочередно по кораблям турок. Бить прицельно, стараться не мазать. — Он кивнул вперед на приближающуюся цепочку кораблей, подмигнув, усмехнулся: — Минут через пять начнем обмениваться любезностями со всей кавалькадой капудан-паши. Жарковато нам придется. Надо постараться в долгу не остаться.
Сблизившись с головным кораблем, «Ярослав» первым произвел залп, и немало ядер достигло цели. Турки, видимо, не ожидали такой дерзости от одиночного, с неуправляемыми парусами русского корабля. Пока они разбирались, «Ярослав» миновал его корму и открыл огонь по следующему турецкому кораблю.
Когда поравнялись с первым кораблем, на «Ярославе» заработал грот, и Митьков сумел изменить галс. Теперь ветер дул справа, и, набирая скорость — благо вступали один за другим паруса фок-мачты, — «Ярослав» устремился к своим, продолжая громить меткими залпами неприятеля.
Битва продолжалась, время близилось к полудню и исход сражения для Сенявина был ясен. Избитые турецкие корабли в беспорядке начали отходить к мысу Афон, стараясь как можно быстрей оторваться от русских…
— «Рафаил» запрашивает разрешения временно выйти из боя для исправления повреждений, — доложили адмиралу.
Сенявин и сам наблюдал, как стоически сражались и «Ярослав», и «Рафаил», и «Скорый». Побитые паруса и такелаж, черневшие пробоины в корпусах говорили о многом. Сам «Твердый» получил шесть пробоин в корпусе.
«Начальный этап сражения за нами, — размышлял флагман, — но каковы потери, сколько осталось боевых припасов? Пора осмотреться».
Он подозвал адъютанта:
— Поднять сигнал: «Всем кораблям привестись к ветру! Лечь в дрейф. Осмотреться, исправить повреждения».
«Ну что ж, командиры молодцы. Пожалуй, никого нельзя упрекнуть в нерадении», — подумал адмирал и, посмотрев на Малеева, вдруг вспомнил, как, помогая «Рафаилу», он атаковал турецкий корабль и как второй раз «Твердый» преградил тому путь, продольным залпом сбил паруса и тем спас «Рафаила». Флагман сам вел бой и не упускал нитей общего сражения. Трижды поднимал Сенявин сигнал: «Всей эскадре спуститься на неприятеля». Приходил на помощь сам и посылал соседей выручать товарищей. Чем четче обозначался разгром турок, тем яростней они отбивались. Сотни орудий изрыгали смерть и гром.
Едва завидев на «Твердом» флаг адмирала, турецкие капитаны тут же бомбардировали его. Только что Малеев доложил Сенявину: «Пробило борт ниже ватерлинии».
Пристально всматриваясь в поврежденный «Седель-Бахри» с алым адмиральским флагом, Сенявин попросил подзорную трубу у вестового. «Надобно отрядить кого-нибудь пленить турецкого флагмана».
Вдруг вестовой вскрикнул — перебитая рука с трубой болталась на жилах. Сенявин хотел помочь ему, но в этот миг раздался пронзительный свист, и ядро перешибло вестового пополам. В двух метрах от него упали замертво еще два матроса. Вытерев с лица кровь, адмирал поднял трубу и осторожно перешел к противоположному борту. «Пожалуй, Рожнов исполнит это лучше всех».
— Сигнал на «Селафаил»! Нагнать и пленить турецкого флагмана на зюйде!
Солнце давно перевалило зенит. Наступил полный штиль. Побитые турецкие корабли во главе с Саидом-Али медленно отходили к северу, уклоняясь от сражения. К югу, сопровождаемый тремя кораблями, пытался уйти турецкий адмирал.
Поздно ночью «Селафаил» подошел вплотную к «Седель-Бахри» и навел на него орудия.
— Аман! Аман! — испуганно закричали турки.
И вдруг вслед за ними, откуда-то изнутри корабля, завопили родные русские голоса:
— Братцы, не палите! Они сдаются!
Рожнов опешил. Он подозвал лейтенанта Титова:
— Возьми караул, рулевых, марсовых на шлюпки и занимайте корабль. Подадите буксирный конец. Да проведайте, что там за русачки объявились, и дайте знать.
У трапа «Седель-Бахри» Титова встретил раненый адмирал Бекир-бей. Вместо правой руки у него болтался пустой рукав. Он молча положил на палубу знамя и оружие. Титов расставил караул. Бекир-бея и пленных офицеров отправили на «Селафаил».
Титов с караулом спустился на батарейную палубу. Из темноты истошно закричали: «Ваше благородие!!!» Пламя зажженной свечи осветило изможденные, заросшие лица людей, прикованных цепями к пушкам. Матросы быстро сбили с них цепи. Рыдая и плача от радости, пленные рассказали: все они с фрегата «Флора», который разбился зимой у албанских берегов. Турки схватили их, заковали в цепи и отправили кого в тюрьму, кого на корабли к пушкам.