Сам я тоже пополнение без дела не оставил. Стрелков в случае налёта у нас фактически не было, так что я расставил их по боевым постам. Расчёты из моей команды для двух зениток на буксире имелись, вот я и поставил старшим Лёху на бронекатере. Они осваивали зенитные «ДШКМ». Скорее я даже сделал Алексея исполняющим обязанности командира бронекатера. Когда мы двинем в путь, кто-то из его людей или он сам встанет к штурвалу. Троих пока мало, но это были крепкие молодые парни, справятся. Те сразу поселились в кубрике катера, осваивались там. А тут и ночь наступила.
Проснулись мы ближе к рассвету. Команда занималась делами на всех трёх трофеях по распорядку. Дед сидел у борта с удочкой, рыбу ловил, снасти мы на борту баркаса при инвентаризации боцманского имущества обнаружили. Часть для морской рыбалки, но и для речной снасти были, вот дед такой удочкой и пользовался. Лопата была, червей на берегу накопал. Сейчас сидел и млел от рыбалки, нравилась она ему, отдыхал после хорошего завтрака.
Не успели стрелки часов добежать до девяти утра, как пришёл сигнал от Ефремова, который сменил капитана, последний спал у себя в каюте. Отсыпался. Штурман вернулся к ремонту радиостанции, Лёха со своим стрелком занимались катером, изучали его, голова стрелка торчала из люка кормовой орудийной башни. Судя потому как тот яростно тёр макушку, снова приложился о броню башни катера. Все занимались делами. Так что, подняв тревогу, моя команда тут же встала к пулемётам, держа на прицеле степь, а я побежал к посту. К сожалению, видимость была небольшой, возвышенность не позволяла видеть дальше. Летуны побегав, это мои парни тренировались, знали что каждому делать, тоже встали к пулемётам. Я же подхватив винтовку и Олежку, уже бежал к посту.
Поднявшись к сержанту, невольно присвистнул, увидел, что наблюдателя так взбудоражило. Достав их чехла оптику, мелком посмотрев на солнце, это чтобы блик не дать, я стал рассматривать колонну военнопленных, которых гнало два десятка немцев по той дороге, где мы уже видели мотоциклистов.
– Не наши, – рассматривая конвойных, пробормотал я.
Смысл в моих словах был. Зиновьеву, заму капитана Караулова, я велел, если они освободят пленных, переодеться в конвойных и спокойно гнать их в нашу сторону. В этом случае можно спокойно идти днём, нагло, они не привлекут внимания. Один из разведчиков отлично знал немецкий, оденет форму унтера, если что, отбрехается. Так что мы ждали такую колонну под охраной наших бойцов, вот только, похоже, это была настоящая, а не ложная.
– Да, я тоже всех осмотрел, – согласился Ефремов, он о той уловке с ложной колонной знал, ему же их встречать. – Немцы это.
– Не туда смотришь. Видишь, чуть в голове колонны идут моряки?
– Танкистов в чёрных робах вижу, вот и ребристые шлемофоны у двоих видно, – присмотревшись в бинокль, пробормотал тот.
– У танкистов обычно синие комбинезоны, чёрные у техсостава. Там я вижу троих танкистов, один без шлемофона, одного техника, и шестерых моряков. Остальные в обычной красноармейской форме, отсюда как зелёная масса.
– Точно, вот у двоих бескозырки. Моряки.
– Странно, их тут меньше сотни в колонне, а немцев полтора десятка. Обычно на такое количество меньше бывает. Один конвойный на десять пленных, или даже на двадцать.
– Может буйные, вот и усилили охрану? Там в колонне вон у скольких светлеют повязки. Не просто так сдались.
– Да? – задумался я, продолжая рассматривать пленных. – Вполне может быть и так. И командиров в колонне нет, рядовой состав.
– У нас нет рядовых, – буркнул сержант.
– Нет, так будут. Принимается решение о вводе погон и обращений, советских офицер и советский солдат. Так точно и никак нет. Так что недолго до рядовых осталось, осень, край зимой.