Вы еще не устали про военных читать? Тогда еще одно лирическое отступление. Для большинства военных оперативный – это прежде всего голос в телефоне. Часто звонящие, и прежде всего командование даже не задумываются: а кто ж там, на том конце телефонного провода, выслушивает твои слова, потея от усердия? И совершенно напрасно такое небрежение. Потому что, повторим, от этого всякая чепуха может получиться. Готовы? Тогда поехали!
Солнечный лучик, отразившийся от полированной столешницы, игриво пощекотал командирский куцый чуб и заглянул в мудрый командирский глаз. Коля Майский прищурился, оторвался от нудной писанины – через неделю ожидалась очередная проверка, пока было время, подбивал хвосты – и потянулся всем мощным телом, отчего жалобно заскрипело модное офисное кресло, подарок шефов. Громко заурчал недовольный желудок. Коля глянул на часы: верно, время к обеду. Вспомнилось кстати, что вчера в гости приехала тёща. Вопреки героям анекдотов Коля тёщу свою, Елену Васильевну, любил и уважал, а уж она в дорогом зяте души не чаяла, неизменно напоминая дочери, какое счастье той досталось: и малопьющий, и руки откуда надо, и сам мужик видный, да к тому же еще и военный. Словом, мечта любой нормальной русской бабы.
Готовила Елена Васильевна потрясающе и сегодня обещала порадовать детей и внуков настоящим украинским борщом, наваристым и душистым, с чесночком… Внутри организма у Майского снова требовательно заурчало, он сглотнул. В дни спокойные подполковник позволял себе отобедать дома, и сейчас был как раз такой случай. Он потянулся к «Бригантине», стоявшей на боковом столике, снял трубку и ткнул в кнопку «парк»:
– Дежурный по парку мичман Смирнов…
– Майский! – не дал закончить дежурному командир, – Где там мой рулевой? Помыл уазик? Заправил? Добро. Скажи, чтоб через десять стоял у штаба.
Коля положил трубку, в предвкушении пробарабанил по столешнице короткий марш и поднялся из-за стола. Прошелся, разминая затекшие мышцы, глянул в окно – солнышко, лето, ветерок… А вот траву уже надо бы скосить, чей это объект, Панченко? Вздрючу слегка на совещании, чтоб не расслаблялись. Ну что, поехали, как белый человек, домой, на обед!
Постучали, в дверь сунулся «рулевой», аккуратный и понятливый командирский водитель, старшина 2 статьи Паламарчук:
– Разрешите, тащ командир? Машина готова!
– Дбррро! – довольно рыкнул Майский, – Заводи, спускаюсь!
– Есть! – водитель прикрыл дверь, затопал по дощатому коридору к лестнице.
– Пум-пурум-пум-пум, – пропел под нос довольный Майский, подхватил с вешалки фуражку и собрался выйти.
Тьфу! Чуть не забыл с голодухи! Коля вернулся к столу и вновь схватился за трубку, нажал кнопку «ОД»:
– Оперативный дежурный… – заблеял в трубке голос Тугопятова.
– Так! – вновь не слушая продолжения рыкнул Майский. – Это Майский. Получен сигнал «Тыква». Я убыл!
Подполковник Майский положил трубку. И убыл.
Мы с вами уже говорили о наличии у командира чувства юмора. Выражение «сигнал «Тыква» было одним из его элементов и означало то, что подполковник Майский, пребывая в хорошем настроении и добром здравии, поехал домой для покушать и немножко отдохнуть. Разумеется, об этом знали все, тем более на командном пункте. И еще более разумеется, что Слава Тугопятов об этом пока узнать не успел. Как-то не приходилось к случаю. К тому же в этот злосчастный день начальник штаба увез более опытных Славиных коллег на очередной сбор, где им должны были еще раз объяснить правила и порядок не скажу чего, потому что секретно.
Помощи ждать было неоткуда. И началась, как я предупреждал, чепуха. Из речи командира ухо Славы вычленило главное. Сигнал «Тыква»!
Еще будучи дублёром Слава часто открывал Самый Важный Сейф и смотрел на Самый Важный Пакет. Внутри лежали Важные Бумаги, в которых было написано что, как и когда нужно делать в случае, если вдруг. Славе непременно почему-то вспоминался главный герой рассказа любимого в детстве писателя Пантелеева «Пакет», когда сознательный красноармеец, попав в плен к белякам, уничтожил важный пакет путем съедания и еще закусил сургучной печатью.