В это время в Берлине боролись за смену кабинета министров. Последней каплей стал абсурдный слух, который Гитлер лично передал президенту: исполняющий обязанности рейхсканцлера (фон Шлейхер) не допустит смены власти без борьбы, Потсдамский гарнизон якобы уже мобилизован и как раз сейчас марширует через Берлин, чтобы арестовать фон Папена, Гитлера и Гинденбурга 53.
Вечером 29 января 1933 года все наконец-то пришли к консенсусу. Было создано правительство, которое фон Папен называл «кабинетом ограничений», а Гитлер — «национальным правительством». Выдающийся политический инстинкт позволил Гитлеру заполучить, идеальный пост для захвата власти национал-социалистами. Фон Папен, напротив, самоуверенно заявлял своим критикам: «Вы ошибаетесь, это МЫ взяли ЕГО на крючок. Гинденбург мне доверяет. Через два месяца мы так загоним Гитлера в угол, что он и пикнуть не посмеет»54. На самом деле и главный инициатор этого плана Франц фон Папен, и генеральный штаб армии, и Гугенберг, и националисты, да, в конце концов, и старик президент верили, что удержать НСДАП под контролем будет очень легко. Разве поражение партии национал-социалистов в ноябре 1932 года не ослабило Гитлера, не лишило его иллюзий? Все думали, что провернули гениальный дипломатический план, и повторяли немецкую поговорку: «Суп стоит есть, когда он уже немного остыл», самоуверенно заявляя при этом, что сломают Гитлера 55. Что НСДАП будут держать в ежовых рукавицах, их укротят, им обеспечено поражение! К тому же, как думал Гинденбург — президент и главнокомандующий армии рейха, Гитлера в любой момент можно легко убрать с должности рейхсканцлера.
Цена этим заявлениям об «укрощении» была понятна уже в 1931 году, когда информатор, состоящий в организации национал-социалистов, рассказал главе полиции Франкфурта (25 ноября 1931 года) о тайных планах фашистов на случай их прихода к власти. В так называемом «Боксгеймерском документе» откровенно написано: «СА [штурмовые отряды] захватывают государственную власть и берут функционирование министерств… под свой контроль. Невыполнение приказов карается смертью… Все выпущенные руководством СА приказы после их оглашения имеют законную силу. Неподчинение приказам будет караться смертью».
Против создателя «Боксгеймерского документа» доктора Вернера Беста 56 было заведено уголовное дело о государственной измене, а рейхсканцлер лично выступил с обращением по радио: «Тех, кто в порыве отчаяния присоединится к подобным целеустремлениям, ожидает жестокое разочарование»57. Несмотря на заявление рейхсканцлера, судебный процесс, на котором Гитлер, усыпляя всеобщую бдительность, отрицал свою причастность к документу, называя его «личной разработкой одного из членов партии», был приостановлен.
Некоторое представление о том, что ожидает Германию, все заинтересованные стороны получили вечером 30 января 1933 года, когда штурмовики праздновали назначение их фюрера рейхсканцлером. Глава отдела пропаганды НСДАП Йозеф Геббельс организовал впечатляющее факельное шествие. Отряды СА и СС стройными рядами маршировали перед окнами рейхсканцелярии. По данным Геббельса, в шествии участвовал миллион человек, на самом же деле их было около 15 тыс. До Гитлера доносились восторженные возгласы членов НСДАП. Призыв коммунистической партии Германии ко всеобщей забастовке прошел незамеченным. Иностранные наблюдатели были озабочены. Они оказались прозорливее немецких политиков и видели опасность в готовых на все коричневых милиционерах национал-социализма. На предупреждение французского посла фон Папен легкомысленно ответил: «Да что там, когда они перебесятся, все будет хорошо!»58
В первые февральские дни в знак своего триумфа НСДАП разослала высшим партийным чинам открытки, подписанные лично фюрером. На них стояла подпись: «Рейхсканцлер Адольф Гитлер». Однако 43-летнему Гитлеру, как он сам позже рассказывал, тяжело было расстаться со своей ролью народного оратора. «С переездом в рейхсканцелярию моя вольготная жизнь закончилась. Если раньше я в девяти случаях из десяти обращался к народу, то теперь мне приходилось в девяти случаях из десяти говорить с важными людьми. Это была нелегкая перемена в моей жизни»59.