Долетел до закрывшего глаза человека новый стук копыт, смешанный с шелестом хорошо смазанных каретных колёс: конюший выводил экипаж. От крыльца послышался тоненький ликующий крик — наследник, забыв про шпажку, присоединился к отработанному в былых боевых атаках животному визгу форейтора. Раздался тревожный ор сорвавшейся с забора и поспешно улетающей вороны. Донёсся запах приготовленного для предстоящей прогулки жареного мяса.
И ещё один звук — стремительный, частый (рука жены, сжатая в его руке, непроизвольно вздрогнула) — звук побежки тяжёлой собаки.
Дворянин открыл глаза, и тотчас в грудь его ударили прошлёпавшие через весь двор пыльные лапы.
— Здорово, бандит, — широко улыбнувшись, тихо произнес дворянин и, крепко вцепившись, потрепал большого чёрного пса за холку.
— Ты ведь знаешь, как я его боюсь! — вздрогнув, быстро проговорила женщина и отступила назад.
Пёс же, поприветствовав хозяина, метнулся к крыльцу, где радостно подпрыгивал наследник, и привычно сунул лобастую башку под его ручонку — чтобы погладил.
— Вот видишь, — проговорил дворянин, — одна лишь ты боишься. А напрасно, напрасно! Я не встречал более послушной собаки. Псарь-то у нас — немец! — И, приобняв жену, набрал в грудь воздуха и пронзительно крикнул: — Zurück[6]!!
В ту же секунду пёс, отпрянув от ребёнка, на широких махах помчался к хозяину. Женщина торопливо шагнула к мужу за спину, а тот, снова потрепав пса за холку, с любовью в голосе произнес:
— У-у, бандит! Сколько зайцев притащишь сегодня? Пять? Десять?
— Не нужно его брать с собой, — обдав шею супруга горячим дыханием, с безнадёжной мольбой проговорила женщина.
— Да вы-то ведь всё равно будете в карете, — не оборачиваясь, примирительно ответил ей дворянин. — А он зайцев наловит. Жаркое с дымком соорудим, на костре. Знаешь, у соседа на полях сколько зайцев?
— И поля те не наши…
— Пустое. Сколько лет прошло, как сосед уехал в колонии? То-то. Теперь уж не жди. Вот закончатся деньги, что он уплатил вперёд, как налог, — имение выставят на продажу. И я куплю его. Так что это уже почти наша земля. Пойдёт наследнику пятый годок — и я подарю ему собственный лэнд…
Подлетел на согревшемся жеребце форейтор. Спрыгнул с седла, передал повод хозяину, принял и оттащил пса, ухватив за холку обеими руками. Прошелестел хорошо смазанными колёсами экипаж — маленькая прогулочная каретка. Кучер соскочил с козел, открыл дверцу, откинул ступеньку.
— Пора, пора! — весело прокричал молодой дворянин, ловя носком ноги стремя. — Садимся! Ух, утро какое!
И уже через пять минут двор опустел.
Снова раскрылось окно кухни, снова кухарка выплеснула воду. Вернулась и села на верхушку забора, царапнув когтями, ворона.
Встреча в лесу
На неширокой поляне, откинувшись обнажённой спиной на траву, лежал человек. Когда-то здесь проходила егерская дорожка, и даже сохранилась неглубокая колея, выбитая колёсами прогулочных экипажей. Сейчас эта колея едва угадывалась, скрытая травой и молодым невысоким кустарником. В одной из этих колёсных канавок стояли, свесив до земли голенища, ботфорты, а во второй, по другую сторону от лежащего человека, светло дымил догорающий костерок.
Человек лежал неподвижно и смотрел в небо, на медленно плывущее облачко. Лицо его — лицо бывалого, битого воина, небрежно выбритое, худое — было по-детски счастливо и безмятежно.
Вдруг в кустах послышался шорох и треск. Лежащий человек, приподнявшись, опёрся на локоть, и в тот же миг на поляну выскочил большой чёрный пёс. С хрипом втянул в себя воздух, пёс угрожающе зарычал, оскалил розовые от крови клыки. Человек, гибко выгнувшись, проворно вскочил, бросился к ботфортам, где кроме них рядом, в траве оказались ещё и куртка, и дорожная сума. Он склонился, выхватил из сумы нож, но вынуть его из ножен уже не успел. Раззадоренный охотой зверь, приняв этот жест как угрозу, прянул и сомкнул челюсти на судорожно подставленной ему левой руке. Коротко простонав, человек подбросил правую руку к лицу, стиснул зубами ножны и выдернул нож. Пёс, разжав челюсти, отскочил и, утробно рыча, стал «танцевать» короткими скачками взад-вперёд, держась на дистанции от выставленного посверкивающего лезвия.
Послышался топот копыт. Спустя несколько мгновений на поляну вылетел всадник.
Он осадил коня; привстав в стременах, окинул взглядом происходящее и грозно крикнул:
— Zurück[7]!
Пёс послушно метнулся к нему и встал перед жеребцом, мордой к укушенному им человеку. Обнажив клыки, продолжил грозно рычать.