Я не могу этого допустить.
Не могу.
Наша машина мчится по хребту, высокому холму над сельской местностью.
Кроме Мерседеса, рядом с нами нет ни одной машины.
Справа от нас проносится металлические ограждения, отражающие свет фар.
За ними только темнота.
Я думаю, не на это ли похожа смерть?
Выйти за пределы видимости и погрузиться в темноту.
Я смотрю на Меццасальма.
Он не отрывает глаз от зеркала заднего вида.
И его больной глаз как раз с моей стороны, он не видит, что я делаю.
Если я собираюсь это сделать, то действовать нужно сейчас.
У меня в голове есть две последние мысли:
Береги моих родителей, Адриано.
И…
Я люблю тебя.
Я протягиваю левую руку и щелкаю замком ремня безопасности Меццасальма.
— Что!.. — восклицает он.
Но я уже наклоняюсь и хватаю руль.
И изо всех сил поворачиваю его вправо.
Мы врезаемся в ограждение на скорости восемьдесят миль[21] в час.
Раздается металлический скрежет.
Толчок.
Мир переворачивается с ног на голову.
А потом мы проваливаемся…
… в темноту.
Глава 95
Адриано
Роллс врезается в ограждение.
Металл тут же прогибается, рассыпавшись искрами.
И машина переворачивается.
— НЕЕЕЕЕЕЕТ! — кричу я в ужасе.
Я вижу, как парень с ракетной установкой отшатывается назад, оружие выпадает из его рук от удара.
И он исчезает, когда машина переворачивается.
Все, что мы можем видеть, — это ходовая часть машины.
А потом и это исчезает за ограждением.
Через секунду раздается первый удар — металл врезается в землю, звук оглушительный.
Массимо ударяет по тормозам.
Мерседес сильно заносит и разворачивает…
Затем мы останавливаемся примерно в девяноста футах[22] от дыры в ограждении.
Я успеваю выскочить из машины, прежде чем мы полностью останавливаемся.
— БЬЯНКА! — кричу я, спотыкаясь на дороге, и бегу к бреши в металле.
Я не обращаю внимания на раскаленные осколки боли, пронзавшие мои внутренности и легкие.
Для меня ничего этого не существует.
Не существует ничего, кроме нее.
И надежды на то, что она еще жива.
— АДРИАНО, ПОДОЖДИ! — кричит Массимо, вылезая из Мерседеса.
Я игнорирую его, добравшись до искореженного ограждения и соскользнув вниз, в заросли кустарника, покрывавшие холм.
Роллс лежит в пятидесяти футах[23] подо мной, перевернутый, его колеса все еще вращаются.
Машина каким-то образом переворачивается во время падения. Фары направлены на дорогу, и они освещают мне путь, пока я спускаюсь вниз по склону.
Потом я добираюсь до стрелка с ракетной установкой.
Или, по крайней мере, его верхней половины.
Его тело разорвано на две части ударом крыши автомобиля о склон.
Не обращая внимания на ужас происходящего, я продолжаю спуск с холма.
Я добираюсь до двери Роллса со стороны пассажира. Подергав за ручку, я распахиваю ее…
Там лежит Бьянка, вернее висит вверх ногами, ее тело удерживает ремень безопасности.
Повсюду кровь.
Кровь покрывает кожаную обивку…
Подушки безопасности, сработавшие на приборной панели…
И всю ее.
— Детка, детка, ты меня слышишь?! — кричу я, почти рыдая и наклоняясь ближе.
Ответа нет…
Но она еще жива.
Я слышу ее прерывистое, хриплое дыхание.
— ПИЛОТ, СПУСКАЙСЯ СЮДА! — кричу я, протягивая руки внутрь, чтобы попытаться поддержать ее тело.
— Вас понял, — говорит пилот мне на ухо. — Я сажусь в поле рядом с машиной.
Я слышу рев вертолета над собой, краем глаза вижу прожектор, чувствую, как меня обдает ветер.
Но это похоже на что-то, происходящее в приглушенном, далеком коридоре.
Все, что имеет значение, — это Бьянка.
Весь мой мир в тот миг заключен только в ней.
Я нащупываю фиксатор ремня безопасности и зажмуриваюсь.
Ее тело падает мне в руки. Я валюсь назад, вытаскивая ее, и ее тело обмякает в моих руках.
Когда она оказывается на земле, я осторожно кладу ее на траву и осматриваю.
На лице небольшие порезы и царапины, вероятно, от срабатывания подушки безопасности…
Но других порезов или ран нет.
Тогда я понимаю, что вся кровь, вероятно, принадлежит парню, которого перерезало пополам.
На секунду я позволяю себе надеяться.
— Малыш? — кричу я, перекрывая шум вертолета. — Детка, ты меня слышишь?
Ответа нет.
За спиной слышатся шаги.
Массимо.
— Позвольте мне взять ее, — кричит он, когда ветер кружит вокруг нас.