16-18 декабря
В следующие дни декабрь продолжал сиять солнцем, зато от снега и следа не осталось. Сомнительная погодка, если честно. Вроде все лучше серой хмари, но под солнцем так сильно проглядывались все недостатки окружающего мира: грязные стекла витрин и автобусов, мусор у обочин, растрескавшиеся стены больницы… Посмотрев на километровую очередь, я вздохнула и решила пожертвовать своими принципами: отправилась в платный медицинский центр за углом.
Хирург, шумный пузатый дядька, быстро и осторожно снял мне швы, но не преминул выразить сожаление, что работа проведена «не самым достойным образом» и тут же всучил мне визитку косметологического центра своей супруги, где мне были обещаны чудо-процедуры по рассасыванию швов. Я вежливо поблагодарила, но пока ограничилась пластырем телесного цвета, которым и залепила лоб.
Я не могла ни в чем винить этого дядьку. Мне что, лучше было бы полдня проторчать в обшарпанном коридоре городской больницы? И все же мысли о состоянии нашей медицины и ситуации в стране в целом оптимизма не прибавили.
Итоговое тестирование второй группы тоже прошло хуже, чем я ожидала. Нет, с русским языком у студентов все обстояло прекрасно. Но, похоже, вместе со знанием речевых оборотов великого и могучего они заодно набрались и традиционного русского хамства… В общем, я подумала и о грядущем корпоративе сообщать им не стала. А шефу скажу, что никто не смог прийти. В конце концов я эти ро…лица вижу в последний раз в жизни!
Когда-то я пыталась объяснять иностранцам значение фразы «бес вселился». И вот теперь могла бы служить наглядным примером. В меня словно влез какой-то злой колючий чертик, который ничему не радовался и норовил найти и придраться хоть к чему-нибудь. Инга со Славой казались мне слишком шумными и мешали заполнять ведомости, солнце, бьющее в окна – слишком ярким (можно прикрутить немного?) и не ласково-греющим, а каким-то безжалостным. Обед – безвкусным. Дорога домой – слишком длинной. Костик – каким-то кислым.
- Голова немного болит, - пожаловался он, когда я решила не обращать на злючку-колючку внутри и включить режим заботливой девушки.
Когда мы обнялись, мне показалось, что он горячий. Градусник показал тридцать восемь и две. А у меня – за компанию – тридцать семь и три… Я даже обрадовалась: значит, мое состояние сегодня не из-за того, что я такая бяка-бука, а из-за начинающейся простуды!
К вечеру к температуре добавились насморк и кашель, в общем, все прелести жизни… Я закидала Костика пледами и отправилась заваривать малину ( контейнеры с замороженными ягодами мама привозила мне в большом количестве).
- Это ты специально, чтобы на корпоратив не идти, - прогундосила я, пристраиваясь Костику под горячий бок.
- Угу, - промычал он, обхватив меня рукой.
- Так… тогда я меняю задание!
Костик поднял на меня лихорадочно блестящие глаза:
- Поль, ты издеваешься? Прости, но мне сейчас не до адвента…
- Вот и я о том же, - перебила его я, - главное задание тебе на ближайшие дни – выздороветь! А для этого обещай мне, что будешь пить все, что я тебе принесу!
- Крысиный яд?
- Почти.
За время, что мы жили вместе, я успела убедиться, что у Костика было лишь одно средство от простуд: «Отлежин. Наработунеходин». Промывать нос, пшикать горло и пить лекарства он отказывался категорически. Даже от безобидных народных средств вроде чая с лимоном отбивался. И потому болел по две недели, в то время как я «проскакивала» за три-четыре дня. Ну, теперь попался голубчик!!
Меня, конечно, тоже ломало и крутило, но я терпела. Если мы оба свалимся, придется несладко! К вечеру столик возле дивана был заставлен и завален лекарствами. Но ненадолго… Видимо, из-за температуры я ослабила бдительность и забыла, что в квартире обитает чудо-пожиратель всего подряд! И пока я таскала Костика в ванную, заставляя полоскать травками горло, Барсик с большим удовольствием стрескал таблетку фарингосепта, прогрызя насквозь блистер.
Вспоминая все слова, о значении которых регулярно спрашивали меня студенты после прогулок по раскисшим от грязи улицам, я принялась сгребать лекарства обратно и отнесла все в кухонный шкаф. Барсик сидел довольный и сверкал на меня глазами. Белая шерсть на морде была вся припорошена шоколадной крошкой. Я ткнула в него пальцем: