Григорий Распутин сделал ещё одну пометку и кивнул. Больше собственным мыслям, чем докладу подчинённого. Правда, это нисколько не означало, что он несерьезно воспринял его слова. Григорий никогда легкомысленно не относился к своим обязанностям и не собирался начинать эту порочную практику.
— Ясно, — произнёс он, закрывая блокнот. — После того как переведёте его в обычную палату, сразу сообщите мне, Алексей. Если возникнет срочная необходимость, я готов использовать собственный дар.
— Конечно, ваше сиятельство, — тут же покорно ответил хирург. — Но не думаю, что это потребуется. Имеющихся у нас артефактов будет более чем достаточно для поддержки в критической ситуации…
— Ну, Лёша, не будем рисковать, — мягко пожурил его Распутин и улыбнулся, чтобы подчеркнуть своё хорошее расположение духа. — Следите за здоровьем его благородия и сообщите мне, если случится что-то ещё.
— Всенепременно, ваше сиятельство. — Стоящий перед столом Распутина мужчина склонил голову в коротком, но, вне всякого сомнения, уважительном поклоне, после чего покинул кабинет.
Распутин же посидел ещё несколько минут, размышляя над полученным отчетом. Барону Ларфину невероятно повезло, что случившийся сердечный приступ не утащил его в могилу прямо на званом вечере, где тот находился. Даже удивительно, сколь благосклонной порой может быть судьба. Случись это у него дома, в Твери, и мужчина бы не выжил. Его бы просто не успели бы передать в руки нужных специалистов.
На его счастье, он находился здесь, решив провести вечер в компании графа Гарнилова, его гостей и приглашенных «дам». Разумеется, деловая поездка проходила в одиночестве, без супруги, что лишь делало предстоящий вечер куда более приятным.
Вздохнув, Григорий выбросил посторонние мысли из головы. По большому счету, Распутину было откровенно наплевать на то, как проводили вечера другие аристократы. Слухи и пересуды о возможных адюльтерах его мало волновали. Куда важнее то, что его люди блестяще выполнили свою работу и спасли очередную жизнь.
Подобные новости всегда поднимали ему настроение. Всегда. Но сейчас всё обстояло несколько иначе…
Стук в дверь кабинета прервал его мысль.
— Да, Вера? — спросил Распутин, и дверь приоткрылась.
В кабинет заглянула высокая женщина лет сорока, которая выполняла роль его личного секретаря и помощника, хотя подобные определения, лично на вкус самого Распутина, могли звучать оскорбительно. Григорий до сих пор не понимал, почему женщина, мало чем уступающая ему в медицинских познаниях и сама спокойно способная претендовать на роль главврача, занималась этой работой.
Как и всегда, строгий деловой костюм с юбкой. Как и всегда, серьезное выражение на лице и сосредоточенный взгляд, чуть прикрытый стёклами очков. Вероника Нежинская была, без преувеличения, его правой рукой, практически полностью управляя клиникой в его отсутствие. На нее он мог положиться с такой же уверенностью, с какой хирург мог положиться на идеально отточенный скальпель.
Но сейчас она выглядела иначе. Несколько… растерянной. И даже встревоженной.
— Ваше сиятельство, прошу прощения, что беспокою, но к вам посетитель.
— Посетитель? — удивился Распутин, потому что никаких встреч у него назначено не было. Да и вообще, он не собирался сегодня приезжать сюда, и только желание лично убедиться в том, что с Ларфиным всё в порядке, вынудило его посетить клинику.
Нет, мысленно подумал Григорий. Не только это. Впрочем, неважно.
— Да, ваше сиятельство, — кивнула Нежинская. — Он настаивает на встрече с вами.
— Настаивает, значит, — пробормотал Григорий, прекрасно понимая, что именно только что сказала ему Вера. Если этот «гость» настаивал, значит, у него имелось достаточно высокое для этого положение. А таких людей в империи не так уж и много. А уж когда она сказала, кто именно к нему приехал, Распутин понял, что встречи избежать не удастся. — Что же, скажи, что я готов его принять.
— Конечно, ваше сиятельство, — кивнула она. — Одну минуту.
Дверь закрылась, дав Григорию короткую отсрочку перед визитом неожиданного гостя. Когда же она открылась вновь, целитель уже поднялся из своего кресла.
Вошедший в его кабинет мужчина двигался спокойно и уверенно, как если бы всё окружающее принадлежало именно ему.
— Григорий, старый друг, — улыбнулся вошедший. — Как поживаешь?
— Достаточно хорошо, чтобы иметь возможность об этом не говорить, Николай, — достаточно сухо отозвался Распутин, тем не менее протянув руку для приветствия.
— Осторожен в своих словах, как всегда, — хмыкнул Меньшиков, крепко пожав его ладонь. — Как поживает твоя маленькая внучка?