Как оказалось, выдержка у этой девушки оказалась еще та. Она провела меня по коридору. Затем еще по одному до лифта. Один раз до нас попыталась докопаться охрана аэропорта, но Лора сначала сунула им в лицо свой пропуск, а сверху припечатала его адвокатским удостоверением. Так что все вопросы отпали довольно быстро, после чего нас выпустили во внутреннюю часть аэропорта.
Затем была процедура прохождения местной таможни. Ну как прохождения. Лора подвела меня к отдельному окну, сунула туда мои документы и на русском попросила подойти. Ну я и подошел. Мужчина с хмурым выражением лица сверил мое лицо с документами, просмотрел переданные Лорой бумаги, после чего с еще более кислым выражением поставил печать в паспорте и вернул его мне.
Через пять минут мы уже вышли на улицу. Молотов уже стоял возле ожидающей нас машины. Рядом с ним же стоял и мой чемодан. Видимо, забрал его, пока меня мурыжили эти двое.
— Александр, — кивнул он, жестом указав на открытую дверь автомобиля. — Надеюсь, они не слишком на тебя давили?
— Скорее, лупили в стену подушкой. Много шума, а толку мало, — хмыкнул я, садясь на заднее сиденье, так как Молотов явно сам планировал сесть за руль, а Лора уже шустро обходила машину, чтобы занять место спереди. Ну и ладно. — Я так понимаю, что у нас и правда появились проблемы.
— К сожалению, — кивнул он, садясь за руль и закрывая за собой дверь. — Расскажу по дороге. Лора, спасибо, что вытащила его.
Последние было сказано уже по-английски. Спокойным, учтивым тоном. Но как же это на неё подействовало. Всё равно, что вылить ведро ледяной воды на раскаленный кусок железа. Последние намёки на спокойствие слетели с неё, как шелуха.
— Я же говорила вам, что так и будет! — тут же вскинулась она. — Вячеслав, я предупреждала, чтобы вы не провоцировали их, а вы…
— Лора, успокойся, пожалуйста, — попросил Молотов, заведя машину и довольно уверенно выезжая с парковки.
— Успокоиться⁈ — Девушка едва не взвизгнула, пытаясь попасть в замок ремнём безопасности. — Успокоиться⁈ Вы издеваетесь⁈ Вы понимаете, что всё рушится? У нас исчезли копии корпоративных протоколов, которые должны были быть в архиве доверенной фирмы! Полностью! Как будто кто-то подчистил весь след. Анна просила вас о помощи, а вы прилетаете сюда с каким-то мальчишкой, который даже языка не знает! Это что⁈ Какая-то идиотская шутка⁈ Что он будет делать⁈ Бумажки перебирать и подавать⁈ Не могли найти кого-нибудь получше? Да если бы я не успела его забрать, они бы выбили из него любое признание! Если мы в течение ближайших дней не докажем её независимость от семьи, то они переведут Анну в патронированный статус, и всё, это конец для неё, Вячеслав! Я же просила вас…
Эта истерика продолжалась ещё где-то минуты полторы. Лора срывающимся голосом пару раз прошлась по ситуации, по мне, затем по несерьёзному отношению Молотова. Затем снова по мне. Затем наконец смогла вставить ремень в замок и без сил откинулась на спинку своего кресла. После чего пошла на второй круг. При этом я отметил, как она вцепилась дрожащими руками в ремень своего портфеля. С такой силой, что побелели костяшки пальцев.
Похоже, что вся эта холодная надменность и спокойствие, которые она излучала в той комнате перед полицейскими, высосала из неё все силы.
Забавности ситуации добавляло и то, что весь этот монолог шёл на английском языке, так что с её точки зрения я вообще не понимал, о чём именно она говорит. Даже для верности пару раз бросал недоумевающие взгляды в сторону Молотова, заметив лёгкую усмешку на его лице.
— Лора, ты закончила? — спокойно поинтересовался он у неё, когда моя «спасительница» выдохлась.
— Нет! — зло буркнула она.
— Я могу говорить? — спросил у Молотова, на что тот кивнул.
— Конечно. В присутствии Лоры можешь не стесняться. Если мне потребуется твоё «молчание», я скажу заранее.
— Прекрасно, — добавил я на почти чистом английском с едва заметным акцентом. — Тогда, с вашего позволения, я хотел бы узнать о текущих обстоятельствах нашего дела. И в особенности о том, что вы сказали о документах.
Её голова повернулась в мою сторону с такой резкостью, что, казалось, ещё чуть-чуть сильнее — и прокрутилась бы на все триста шестьдесят. Затем глянула на Молотова. Затем снова на меня.
— Он… он что, меня понимает…
— Он прекрасно тебя понимает, — подтвердил Молотов, а я отметил появившуюся серьёзность в его голосе.