Ага. Как же. Сам оклад был далеко не таким большим, как того можно было ожидать. Основную массу в зарплате составляли разного рода надбавки и прочее. Это если забыть о его «дополнительном» заработке, который он имел с прикрытия разного рода грязных моментов по просьбам своих коллег в органах.
Так вот сами алименты суд при разводе назначил именно с его основного оклада, как оно и следовало по закону. Тридцать процентов. Ольга показала мне переводы. Сумма не то чтобы совсем уж смешная, но для матери одиночки с ребёнком этого было, мягко говоря, недостаточно.
Ладно, пожалуй, что слово «мягко» здесь совсем не подходило.
— Этих денег едва хватало на то, чтобы оплачивать садик, когда Давид был маленьким. Я получала от него деньги и тут же платила за сад и покрывала небольшую часть оплаты за аренду квартиры. Это всё. За всё остальное нам приходилось платить самостоятельно.
— А вы не…
— Да я пробовала, — вскинулась она. — Александр, я пыталась доказать в суде, что он получает куда больше. Вы видели его машину? Но адвокат, на которого мне хватило денег, ничего не смог доказать. Всё, что у него есть, записано на его мать. Он к этому вообще отношения не имеет. Машина. Вторая квартира. Он сейчас живёт в той, что была нашей. Я поэтому и съехала. Не могла больше находится рядом с ним. А когда он берёт к себе ребёнка на выходные, то потом присылает мне чеки, если что-то ему покупает. Типа мы же должны пополам всё оплачивать! Он буквально издевается надо мной.
— В каком смысле? — тут же спросил я.
— Вы же знаете, что он сейчас пытается отсудить у меня вторую половину нашей квартиры?
— Да. Я в курсе этого дела.
— Сначала он пытался её выкупить у меня. Предложил мне даже не половину. Треть от той стоимости, которую она стоит.
— А покупали…
— Это он её купил, — тихо призналась Ольга. — Когда мы были в браке. Я знаю, как это выглядит. Будто я пытаюсь у него отобрать то, что принадлежит ему по праву. Но документы на неё — это единственное, чем я могу на него надавить.
— И тогда он подал в суд?
— Нет, — Ольга покачала головой. — Сначала были просто уговоры. А когда я наотрез отказалась и потребовала нормальную сумму, он начал шантажировать меня. Говорил, что у него полным-полно друзей в службах опеки. Ко мне оттуда стали люди приходить с какими-то дурацкими проверками. Постоянные звонки. Несколько раз даже посреди ночи полиция приезжала и начинала ломиться в дверь первой квартиры, которую мы арендовали. Сказали, что есть заявление от соседей с жалобой на шум и детские крики. Потом мой арендодатель сказал, что не хочет больше со мной иметь дело и меня выселили. Я из-за этого сменила уже две квартиры. Евгений сказал, что заберет у меня сына, если я не отдам ему документы на квартиру. Обещал, что органы опеки будут за каждым моим шагом следить. А после очередной встречи, когда Давид приехал от отца, то ребенок устроил скандал.
— В каком смысле, скандал? — не понял я, прислушиваясь к эмоциям женщины.
И приятного там было мало. Вообще не было, если уж по-честному. Одна боль и отвращение.
— Я пыталась уложить его спать вечером, — пояснила она, кусая губы. — Отец позволял ему ложиться когда угодно. Уже на выходные отдавала. На пятницу и субботу. А малыш сейчас в школу пошёл. Второй класс, а там надо рано вставать. Сын устроил скандал. Он… он сказал, что я плохая мать и он меня ненавидит. Просто из-за того, что я пыталась уложить его раньше. Что папа рассказал ему, какая я…
Её голос сорвался и я тут же поспешил успокоить женщину, чувствуя, что Ольга под воздействием эмоций может впасть в тихо поступающую к ней истерику.
Причина и так понятна. Не каждая женщина, которая делает всё для своего ребёнка, сможет легко перенести подобное. Настраивать сына против матери… а этот ублюдок грязно играет.
В целом разговор вышел так себе. Не в плане информации, а на эмоциональном уровне. Я сидел и каждую минуту ощущал, насколько тяжело ей всё это говорить. Видно, что этот урод её уже достал. Да и самому было омерзительно это слушать, даже несмотря на то, что к таким вещам я относился, можно сказать, философски. Мир большой и он полон ублюдков разных мастей.
Правда, это нисколько не помешало мне испытать чувство морального удовлетворения в тот момент, когда я пообещал Ольге, что решу эту проблему. А своё слово я держать привык. Когда я сообщил, что помогу ей, женщина едва не расплакалась, а затем спохватилась.
— Но мне практически нечем будет вам заплатить…
— Не переживайте, — тут же успокоил я её. — Давайте просто сочтём это чем-то вроде общественно полезных работ. Вроде устранения паразитов.