Мы сидели в креслах внутри номера. На кровати лежали собранная сумка и небольшой рюкзак с уже упакованными вещами. Похоже, что она собиралась уехать, несмотря на то что номер в отеле я оплатил для неё до конца месяца.
Может быть, хотела сделать это до того, как мы встретимся. Не знаю. Скорее всего…
— Да, — негромко произнесла она, перебирая пальцы уложенных на коленях рук. — Вечером. Я… Александр, я правда не хотела их слушать. Но…
— Но они сказали тебе, что таким образом ты сохранишь для приюта его возможность помогать людям, — закончил я за неё и получил в ответ кивок. — Всё-таки ты думала об этом после того разговора с Лаврентьевым? Ведь так?
— Я помню, что вы мне тогда сказали, — ответила сидящая в кресле девушка. — Правда. Я много думала, но… не могла выкинуть это из головы. Честно пыталась, но у меня не получалось. Ведь… ведь остальным там и правда помогали. А они сказали мне, что Меркулов больше никогда не будет там работать. Пообещали, что он больше никогда не сделает того, что сделал со мной.
— И предложили тебе компенсацию. — Это не вопрос. Я и так прекрасно знал, что это так. — Деньги. Очень много, очевидно.
— Да, — всё так же негромко проговорила она. — Очень много. Для того чтобы я согласилась с их условиями и более не выдвигала обвинение.
— Они тебе дали что-то подписать?
И снова кивок.
— Можно посмотреть?
— Да, конечно. Сейчас.
Лиза поднялась с кресла и направилась к кровати. Заметил, что она избегает смотреть мне в глаза.
Подойдя к постели, она открыла сумку и, немного порывшись в ней, достала оттуда убранный в пластик документ. Всего пара листов.
— Вот. Они сказали, что это соглашение о неразглашении о том, что произошло в приюте, и…
— Да, я понимаю. Позволь, я посмотрю?
Она передала мне документ.
Достав его, принялся читать. Обычное соглашение о неразглашении. Ничего необычного или сверхъестественного. Специально дважды пробежался глазами по параграфам с условиями соблюдения договора. Следует отметить, кто бы его ни составлял, он явно учитывал, что тот, кто будет это читать, в подобных делах ни черта не понимает. Вместо привычной стены текста всё разбито на аккуратные и небольшие абзацы. Даже потрудились всё написать не совсем пропащим канцелярским языком.
— Ты читала его? — уточнил я, прервавшись.
— Да, — быстро кивнула Лиза. — Три раза.
Как я и думал. В целом, ничего страшного. Елизавета обязывалась держать информацию о произошедшем в приюте в полной тайне. Если же информация будет ею раскрыта тем или иным способом или же будет доказано, что она принимала участие в распространении оговоренной информации тем или иным способом, то последуют штрафные санкции. Взыскание всей переданной ей в качестве денежной суммы компенсации, судебное разбирательство и прочее.
При этом документ не оставлял пространства для двойного трактования. Всё чётко и понятно. Даже человек без юридического образования и не привыкший к работе с подобными документами разберётся, что делать можно, а чего лучше не стоит.
— Сколько они тебе предложили? — задал я вопрос и по эмоциональному отклику понял, что именно этого она боялась.
Нет. Не того, что я спрошу её о деньгах. Она страшилась, что я обвиню её в предательстве.
И всё-таки что-то внутри не позволило ей соврать, начать оправдываться или же ещё каким образом увиливать от заданного в лоб вопроса.
Она ответила. А я присвистнул.
— Что ж, Лиза. Поздравляю тебя. Похоже, что теперь ты обеспечена до конца жизни.
С такой суммой, если только она не будет глупить, то и правда может теперь не работать. С другой стороны… Для Лазаревых такая сумма всё равно что плюнь да разотри. Их банковские счета даже не заметят столь ничтожной потери. Вон, достаточно только вспомнить, сколько денег они подняли на биржевых операциях после своего «фиаско» с Румянцевым.
— Вы… ты не сердишься? — осторожно спросила Елизавета, после того как моё молчание затянулось.
— Злюсь? — Я искренне удивился. — С чего ты это взяла?
— Я же знаю, как ты хотел победить в том деле, — выдавила сидящая на кровати передо мной девушка.
— А разве мы не победили? — задал ей встречный вопрос, чем, похоже, сбил девушку с толку.
И снова она отвела глаза в сторону, не решаясь встретиться со мной взглядом.
Откинувшись на спинку кресла, посмотрел в потолок.
— Лиза, послушай меня, — медленно проговорил я. — Ты поступила абсолютно правильно.
— А? — не поняла она. — Что?