Он хорошо помнил страх, с которым его дед говорил о Распутиных.
И сейчас он очень хорошо понимал своего деда.
— Григорий, мы ведь всё ещё друзья, ведь так? — спросил он негромко.
— Да, Василий, — холодным и безэмоциональным тоном ответил тот. — Мы всё ещё друзья.
Распутин повернулся и посмотрел на дрожащее под тонким одеялом тело Елены. Единственный ребёнок его единственного сына. Злобная насмешка судьбы, из-за которой эти дети должны платить за то, какой мир они все в итоге создали.
Повернувшись, Григорий коснулся плеча обмякшего в кресле парня. Затем глянул на часы. По его прикидкам, у них имелось ещё три минуты…
— И если этот мальчишка спасёт её жизнь, у него никогда не появится более верного союзника, чем я.
Резкий вздох. Я распахнул глаза и огляделся по сторонам.
Снова то же место. Та же гладкая, как зеркало, тёмная водная гладь, что бесконечным полотном уходила до затянутого мрачными тучами горизонта.
— Я смотрю, ты совсем дурачок, да? — прозвучал весёлый голос за моей спиной.
Обернувшись, ожидаемо увидел его. Точно такой же, как и в прошлый раз, чёрный костюм-тройка. Тёмно-синий галстук с золотой булавкой. Белоснежные перчатки и зеркальная маска, что полностью закрывала его лицо.
Зеркальнолицый по-хозяйски развалился в резном деревянном кресле рядом со стоящим прямо на водной глади столом.
— Ну, по крайней мере, у меня получилось…
— Ну, по крайней мере, у тебя получилось, — передразнил он меня. — Ничего у тебя не получилось. Если бы я не позволил тебе сюда попасть, то ты так бы и валялся в этом кресле.
— А чего тогда пустил? — задал я так и просящийся вопрос.
— Ладно, — вздохнул он. — Уел. Мне стало любопытно, чего ты хочешь. Не каждый решится на подобную глупость, чтобы переговорить со мной.
— То есть ты…
— Даже твой отец говорил со мной всего лишь раз, — перебил он меня. — А ты уже второй заглядываешь. Понимаешь, к чему я?
Кажется, что в его голосе звучало весёлое любопытство.
— Ну раз ты такой умный, то, должно быть, уже знаешь, зачем именно я пришёл, — произнёс я, подходя ближе.
Вроде ступал по твёрдой поверхности, но всё равно как-то стрёмно было. Каждый шаг пускал круги по воде. Всё ждал, что водная гладь провалится подо мной и я скроюсь в этой холодящей сердце тёмной глубине.
— Да, — подтвердил он. — В курсе. И мой ответ: нет.
Ну, не буду говорить, что у меня в груди всё упало от такого заявления.
— И? — спросил я его.
— Что «и»? — спросил он в ответ.
— Если бы всё было так просто, то ты бы не устроил эту… — Я обвёл рукой странное «нечто», где мы находились. — Эту встречу.
Зеркальная маска «смотрела» на меня несколько секунд. Очень и очень долгих секунд.
А затем он рассмеялся.
— Ладно, признаю. Уел меня второй раз. Действительно, если бы всё было и правда так просто, то нет. Мы бы действительно не встретились.
— Потому повторяю свой вопрос, — сказал я. — И?
И сделал приглашающий жест рукой, предлагая ему продолжить.
— И ты не получишь здесь того, на что надеешься, — сказал он после небольшой паузы. — Власть над контрактами имеет лишь тот, кто их заключал.
Сколько всего я испытал после того, как услышал это. Всё! Вот оно, прямое подтверждение! Если это действительно правда, то плевать, что там успели набедокурить мои Разумовские. Я от всего этого дерьма свободен!
Почувствовал ли я облегчение в этот момент? Да, отчасти. Но только отчасти. Потому что, как бы приятно ни было узнать такой любопытный нюанс, пришёл я сюда не за этим.
— Тогда почему заключённый с Ильёй Разумовским контракт убивает её? — задал я прямой вопрос.
— Кровь, — ответил он.
— В каком смысле?
— В самом прямом, — ответил хозяин этих мест и знакомым мне жестом щёлкнул пальцами. Рядом с ним появилось ещё одно кресло. — Садись, чего уж. В ногах правды нет. А умирает твоя подружка потому, что коснулась твоей крови. Это пробудило силу договора.
— Я всё равно не понимаю…
— И немудрено, — хмыкнул он, наблюдая за тем, как я уселся в кресло. — Эти силы старше самого человечества, а ты тут такой молодой и прекрасный решил, будто способен осознать их за пару минут? Не смеши меня, Александр! Я жил на этом свете ещё в те времена, когда максимум, на что были способны ваши предки, — это тыкать заостренной палкой в животных. Я видел, как ваши цивилизации рождались и исчезали без следа. Потрясающие в своей красоте города и дворцы, которые обращались в пыль под властью времени и человеческих пороков. И ты мне говоришь, что не понимаешь?