А когда люди начинают вооружаться? Правильно, когда угроза войны стоит на пороге.
— То есть они заключали их между императорами?
— В том числе, — подтвердил Уваров. — И, думаю, что теперь не надо объяснять, что после их смерти ситуация в мире становится всё более и более напряжённой.
— Значит, наш предыдущий государь об этом узнал…
— Не только он, — Уваров посмотрел на меня таким взглядом, будто ему было трудно это говорить. — Британцы тоже. Илья выступил посредником между Владимиром II и британским императором двадцать пять лет назад. Именно с этого момента, как мы считаем, Илья и начал действовать более открыто и… эгоистично, если так можно выразиться.
Разумеется, что просто так взять и не спросить я не мог.
— Что за соглашение было между нами и британцами?
— Никто не знает, — покачал головой Уваров, но Распутин его сразу же поправил.
— Мы не знаем, — обозначил он. — Суть договора была известна только императорам и Илье. Но, если вспомнить, кто оказал нам поддержку, думаю, что оно в равной степени не устраивало обе стороны.
— Ясно, — уже привычно сказал я, хотя на самом деле ничего в целом-то ясно и не было.
— Александр, можно задать тебе вопрос? — вдруг спросил Распутин.
— Можно, — кивнул я. — Хотя и так знаю, что именно вы хотите спросить. Почему я рассказал вам о том, что у меня нет власти над договорами Ильи? Так ведь?
— А парень проницателен, — усмехнулся Уваров.
— Я же тебе говорил, — Распутин повернулся ко мне. — Да. Всё же эта информация крайне ценна.
— Всё очень просто, — пожал я плечами. — Теперь, когда вы знаете, что в этом плане толку от меня нет, то и взять с меня нечего.
— Что не отменяет того, что теперь от тебя можно без последствий избавиться, — вдруг буркнул Уваров, но я на него не в обиде. Сам и так об этом думал.
— Ну, во-первых, — я поднял указательный палец. — Если после того, что я для вас сделал, вы меня тут раздумываете о том, чтобы тихонько прирезать, то позор вам, господа аристократы. Я тогда уж лучше сам в могилку спокойно лягу.
— А во-вторых? — не без любопытства поинтересовался Распутин. — Василий, знаешь ли, не о нас говорил. Не знаю, в курсе ли ты, но у Павла на тебя есть определенные планы…
— Выдать за меня свою дочь, чтобы мы заделали ему послушного внука, — уточнил я, вызвав удивление на их лицах. — Да, я уже догадался.
— Знаешь, Гриша, — с неожиданным уважением в голосе проговорил Уваров, повернувшись к другу. — А парень-то хорош. Догадливый. С такими мозгами может далеко пойти.
— Если только его раньше в могилу не уложат.
— Не уложат, — пообещал я. — Те, кто до сих пор пытались, сами оказались на моём месте.
Бросил взгляд на Уварова и добавил.
— Ну, по большей части. Это, кстати, во вторых.
— Александр, Павел Лазарев не тот человек, с которым можно шутить и…
— Поверьте, Лазарев — это последнее, что меня беспокоит в данный момент, — произнёс я, вставая с кресла. — А теперь, если позволите, я хотел бы откланяться. У меня ещё полным полно дел.
Это, как абсурдно бы ни звучало, чистая правда. Мне ещё к Громову ехать, хотя на самом деле хотелось просто завалиться в постель и вырубиться. Часов на двадцать, а то и на тридцать.
— Я провожу тебя, — сообщил Распутин, поднимаясь с кресла вслед за мной.
Мы направились к выходу по коридорам его особняка. Уже у самого выхода Распутин, до того молчавший, заговорил.
— Мой водитель отвезёт тебя туда, куда скажешь, — уведомил он меня.
— Спасибо, — не отказал я ему в благодарности.
Я хотел было протянуть руку к дверной ручке, но Распутин меня остановил. Взял за локоть, не позволив открыть дверь.
— Александр, — серьёзно произнёс он. — Я хочу, чтобы ты сейчас понял одну вещь…
— Слушайте, ваше сиятельство, — начал было я, прекрасно зная, что именно он собирается сказать, но Григорий жестом попросил меня замолчать.
— Сегодня ты спас Елену. Ты не обязан был это делать. Ты рискнул своей жизнью, даже несмотря на то, что…
— Что вы с Уваровым планировали моё убийство? — подсказал я ему.
— В том числе, — мягко улыбнулся целитель. — К сожалению, я не могу исправить прошлое. Сделал бы это, но не могу. И потому я хочу, чтобы ты знал. Я благодарен тебе. Очень благодарен, Александр. И пусть я вряд ли когда-то смогу вернуть тебе этот долг, я очень постараюсь, чтобы ты никогда в своей жизни не пожалел о том, что сделал для меня сегодня. Чтобы не случилось в будущем, я и мой род будут на твоей стороне. Не потому, что нам это выгодно, Александр. А потому, что того требует справедливость и моя честь.