— Да нормально всё, — перебил я очередную его тираду. — Говорю же, сам виноват.
— Угу, — пробухтел охранник. — Конечно…
— Слушай, это мне вообще-то руку тут сварили! Уж кому знать, как не мне.
— Да, да. Лёня, сходи за аптечкой на шестьдесят третий.
— Так у нас же есть…
— На шестьдесят третьем есть мазь от ожогов. Я сам видел по описи. А у нас она давно уже лежит. Давай, мигом.
Последние слова были сказаны таким тоном, будто это была не просьба или настоятельный совет, а самый настоящий приказ.
— Понял. Я сейчас.
Молодой охранник метнулся к выходу и скрылся за дверью. А мы остались наедине.
Заметив, что он уж слишком пристально на меня смотрит, я не выдержал.
— Ну чего ещё? Долго меня будешь взглядом сверлить?
Кажется, что такой напор его немного смутил.
— Слушай, ты, если подавать заявление по страховой будешь, не говори, что это он был, пожалуйста. Очень прошу.
— Чего? — вообще не понял я. — На фига мне подавать заявление?
— Чтобы выплату за травму получить, — недовольно пояснил он. — Там же компенсация от компании. Типа как травма на рабочем месте. Тебе-то заплатят, а парня могут и уволить…
Так. Вот тут я уже немного сам запутался.
— В смысле, уволить? Он же тут не причём…
— Ой, да кто вообще разбираться будет, — отмахнулся мужик. — А у парня девка молодая, а уже двоих заделали. Ему тут платят хорошо. Так что я очень прошу, не упоминай его. Одного хорошего парня уже уволили месяц назад из-за поганой суки стажёрки. Если будут докапываться, можешь сказать, что это я виноват. Всё равно последние полгода дорабатываю…
О, так вот оно что. Прислушавшись к его эмоциям повнимательнее, я вдруг осознал, что он действительно за него переживает. Сначала не мог понять почему, а потом до меня дошло. Ночные смены народ часто старается подстраивать под себя. Вот, видимо, и эти двое успели хорошо познакомиться.
— Погоди, ты сказал, что у вас уволили охранника из-за стажёрки?
— Угу, — мрачно кивнул Сергеич. — Отличный был парень. Третий год работал. В дневной смене был. Я с ним часто в дневных был в прошлом году, пока в ночные не перебрался.
— А эту стажёрку, часом, не Рита зовут?
— Да, а как ты…
— Да я знаю я её, — абсолютно искренне поморщился я. — Действительно та ещё стерва.
Едва только мне стоило это сказать, как внутреннее отношение мужика ко мне моментально стало получше.
— В общем, ты это, — начал было он, но я его опередил.
— Да успокойся ты, — перебил я его. — Мой рабочий день закончился хрен знает когда, так что я тут по своей инициативе. Тем более, что всё вроде не так страшно.
Для наглядности я убрал лёд с руки и показал ему ладонь. Краснота уже сошла, и всё выглядело не так ужасно. Хоть и болела.
— Видишь? Так что считай, что сам виноват. Не надо было засиживаться на работе допоздна.
— То есть претензии не будет? — видимо, на всякий случай спросил он.
— Не, не парься…
Дверь за нашей спиной открылась.
— О, Лёнь, мазь притащил? — уже куда более спокойным тоном уточнил охранник. — Давай её сю…
И резко замолчал.
— Александр, позволь узнать, что ты тут делаешь? — прозвучал у меня за спиной знакомый голос.
— И так, позволь уточнить, что ты тут делаешь в половину первого ночи? — спросил Роман, глядя на меня через стол, за которым он сидел.
Я же расселся в кресле напротив него, баюкая собственную ладонь, бережно замотанную бинтом и щедро намазанную мазью. Кстати, очень приятно холодила руку. Сергеич пообещал, что к утру последствия ожога снимет. Я бы, вероятно, порадовался, если бы мой план не оказался спущен в унитаз неожиданно появившемся начальством.
— Я могу задать тебе тот же вопрос, — ответил я ему.
Роман, освещаемый лишь светом стоящей на столе изящной и явно очень дорогой дизайнерской лампы, пристально смотрел на меня.
— Ты забыл, что я твой начальник?
— Тогда чего такие вопросы задаёшь? — снова отмахнулся я от него собственным вопросом. — Или не знаешь, что мы ещё документы не сдали в архив по Настиному делу.
— И ты приехал сюда ночью для того, чтобы закончить работу? — с нескрываемой иронией поинтересовался он.
Сразу вижу, что он мне не верит. Вот абсолютно. Чёрт, а хорошо было бы сейчас его эмоции прочитать, но не могу. Аж бесит.
— Причина не хуже и не лучше любой другой.
— Звучит как оправдание, — хмыкнул он.