Девственница, которая и сама толком не представляла, что происходит, когда женщина и мужчина остаются наедине, испугалась и попыталась оттолкнуть от себя мистера Рассела. Однако остановить мужчину на пике его возбуждения ещё ни одной женщине на свете не удавалось. Фред пошёл напролом. Поджарый мужчина Альфред Рассел, против тоненькой, как тростинка, Розмари Роджерс, был подобен быку, которого очень долго не подпускали к аппетитной тёлочке, дабы осеменение не прошло впустую. Поэтому, абсолютно не думая, что он сейчас имеет дело с девственницей, Фред повалил её на постель и жадно впился в нежные нецелованные губы страстным поцелуем.
Растерянная Розмари, только сейчас вдруг осознав, чем может закончиться её встреча с Фредом, попробовала вырваться из его железных объятий. Но мистер Рассел уже столько раз представлял себя в постели с юной девой, что теперь он не готов был отпустить её даже, если бы ему за это угрожал расстрел. Всякому воздержанию рано или поздно приходит конец. А мистер Рассел, хоть уходил порой вечерами из дома, как в поисках любовных приключений, так и надеясь вызвать у Мари хоть какое-то подобие ревности, уже давно не занимался сексом. И вот пробил заветный час.
Повалив Розмари на постель, он закрыл ей рот таким глубоким поцелуем, что бедняжка чуть не задохнулась. Тем временем нетерпеливые руки мужчины принялись расстёгивать пуговицы на её рубашке цвета утреннего неба, который придавал хорошенькому личику Мари необыкновенную свежесть. Мари осталась в джинсах и в бюстгальтере. Безусловно, Альфред не остановился на этом. Несколько секунд — и перед восхищённым взором Фреда предстала маленькая, безумно трогательная грудь девственницы, до которой никто до него не только не касался руками, но не видел, и вообще не представлял, как она выглядит. Руки Рассела задрожали от возбуждения, и кончиками пальцев он легонько дотронулся до соска левой груди, а потом — правой.
Встрепенувшись всем телом и выгнувшись дугой, Розмари негромко застонала, испытав доселе неведомые ей ощущения. Отчасти они напомнили ей движение крыльев бабочек, которые, когда с книгой в руках Мари сидела в саду на скамье, порой касались её лица. Тем не менее порхание бабочек нельзя было сравнить с тем, что она испытала, оказавшись в постели с Фредом. Лёгкое прикосновение мужских рук оказалось гораздо сильнее взмаха крыльев бабочек. Судорога наслаждения волной пробежала по её хрупкому телу. А ведь Мари понимала, точнее — догадывалась, что это было только начало.
Фред нежно поцеловал девичью грудь, так нежно, что Мари обмякла и уже не пыталась ему сопротивляться. И если неопытной девушке сейчас чего-то и хотелось, так это, чтоб то, что сейчас Альфред с ней делает, продолжалось как можно дольше. Но поцелуи девичьей груди ещё сильнее распалили мужчину, который три недели не делил постель с женщиной. Поэтому, с трудом сдерживая себя от более решительных действий, Рассел стал спускаться в своих исследованиях женского тела всё ниже и ниже. Мари застонала, а её руки коснулись светлых волос Альфреда, на которые она так часто засматривалась, сидя за столом. Своим алчущим удовольствия языком Рассел впился теперь в беззащитный пупок девушки.
Почувствовав, как Мари вздрогнула, когда его рука коснулась пуговицы на её джинсах, он не стал медлить и, чуть приподнявшись над девушкой, с двух сторон взялся за их пояс, чтоб как можно быстрее высвободить её из одежды. К удивлению Фреда, распалившаяся в ходе их любовной игры Розмари сама чуть приподняла свою попу, чтоб любовнику было удобно снять с неё джинсы. Разумеется, он не замедлил этим воспользоваться и ловко стянул с неё оставшиеся две преграды: джинсы и настолько крохотные трусики, что светло-коричневые волоски образовали ровную каёмку над белой тканью с кружевной вставкой посередине.
До предела возбуждённый Фред издал звериный рык и, избавившись одним движением руки от собственных джинсов, навалился всем телом на хрупкую девушку. Мари задрожала в предвкушении сокровенной тайны, которая вот-вот должна была ей открыться. Конечно, подруги, у которых был опыт любовных отношений, говорили ей, как это здорово, однако говорили намёками, не вдаваясь в подробности. Крайне деликатная по своей натуре Мари их не расспрашивала, да ей это и не было особенно интересно, пока она не повстречала на своём пути Альфреда Рассела.