Розмари покраснела: так с ней ещё никто не обращался. Но, не желая обижать Джессику, она послушно съела сладкий персик. Посмотрев на Мари покровительственным взглядом, гостеприимная хозяйка откинулась на спинку кресла, закинула ногу на ногу и заявила:
— Видишь ли, Мари, я делю женщин на три категории: стервы, нормальные, домохозяйки.
Услышав последнее слово, миссис Брукс инстинктивно втянула голову в плечи. Ведь Мари ужасно комплексовала из-за того, что она не работает, а занимается домом, и все её мысли крутятся вокруг того, что вкусного или необычного приготовить на обед или ужин. Конечно, Розмари хотела работать, как все нормальные женщины, иметь какие-то другие интересы, кроме дома, но Бенджамин был категорически против. А Мари не умела сопротивляться.
Почувствовав её состояние, Джессика ласково провела рукой по лицу Розмари и сказала:
— К тебе, дорогая, это не относится. Как я догадываюсь, домохозяйкой ты стала не по своей воле. Тем не менее тебе удалось не потерять в себе то хорошее, что было заложено в тебе, Мари, изначально, — похвалила её Джесс, после чего продолжила развивать свою мысль.
— Домохозяйки — это тупые, ленивые, примитивные существа, которые живут интересами своей семьи, но, в первую очередь — мужа, на иждивении которого они находятся.
— Мой муж меня не содержит, — поспешила сказать Мари, испытав облегчение при мысли, что, если не считать того, что она действительно живёт интересами своей семьи, и в первую очередь — мужа, по всем остальным пунктам под определение домохозяйки она совсем не подходит. Мари — не тупая, не ленивая, не примитивная, интересуется искусством, не имеет привычки смотреть телевизор, проблема в том, что она засиделась дома. Однако теперь, с появлением Джессики, её жизнь изменится. Розмари это чувствует.
— Я же говорю, ты — другая, — мягко повторила мисс Кэмпбелл, глядя на Мари берущим за душу, глубоким проникновенным взором. — Стервы — те ничуть не лучше домохозяек: такие же примитивные, но, в отличие от домохозяек, полностью зацикленные на себе. Их ничего не интересует, они не умеют по-настоящему влюбляться. Они просто гребут всё под себя, — на губах художницы появилась презрительная усмешка, которая тут же сменилась милой, романтичной улыбкой, стоило ей заговорить о третьей категории женщин.
— Однако наш мир был бы слишком скучен и сер, если бы он ограничился домохозяйками и стервами. Но, слава богу, есть нормальные женщины. Они живут ради настоящей любви, настоящей женской дружбы, ради жизни, в которой есть место искусству, любви к природе, к прекрасному, а не ради кухни, как домохозяйки, или ради себя, как стервы! — заключила Джессика и вновь наполнила бокалы.
Но в Мари вино уже просто не лезло. Она встала и вновь подошла к заинтересовавшей её незавершённой картине. Это полотно не на шутку взволновало миссис Брукс своими очень сильными эмоциями, которые мисс Кэмпбелл удалось передать настолько реалистично, что у Мари душа болела при мысли, сумели ли спастись изображённые на холсте женщины, попавшие в мощный шторм. Обернувшись к Джессике, она спросила:
— Наверное, эта история действительно имела место в реальной жизни, Джесс? Женщина за штурвалом — ты, это понятно. Но как сложилась судьба Греты? Она не погибла в шторме?
Лицо мисс Кэмпбелл внезапно помрачнело. Она поднялась с кресла и с двумя бокалами в руках подошла к Розмари, потом глухо сказала:
— Пожалуйста, выпьем, Мари? Мне нужно успокоиться.
Женщины молча выпили, не отрывая глаз от картины. Взглянув с грустью на Мари, мисс Кэмпбелл спросила:
— Почему ты решила, дорогая, что Грета погибла?
— Я заметила, Джесс, как меняются твой голос, выражение лица, едва речь заходит о Грете, — призналась Розмари.
— Как всем, тонко чувствующим натурам, тебе свойственна наблюдательность, — отметила художница. — Грета и вправду погибла, но не во время шторма, а после. Бедняжка простыла и заболела пневмонией. Два дня нас заливало холодной водой, два дня мы не спали, и это сказалось. Как только мы оказались на берегу, я сразу повезла Грету в больницу. Но было уже поздно, — хриплым голосом сказала Джессика и грустно усмехнулась:
— Получилось до обидного глупо: мы спаслись в сильный шторм, находясь на небольшой яхте в открытом океане, а смерть всё равно забрала к себе Грету. В память о моей девочке я теперь хочу написать картину. В принципе, она почти готова, остались кое-какие детали.