— Ты кто такой и каким образом попал в лес? — спросил я чиновника.
Бледнея и трясясь от страха, пленник рассказал всю свою биографию вплоть до последней службы. Представители ревтрибунала, Николай Звездочкин, Леонид Киселев и Лука Гай, долго его допрашивали и решили отпустить, предварительно продемонстрировав перед ним наши силы. Чиновника снова привели ко мне, я долго разъяснял ему гнусность авантюры барона Врангеля. Во время разговора то и дело являлись партизаны.
— Связь от 4-го отряда!
— Связь от 1-го отряда!
Чиновник ел жареную баранину и поражался нашей многочисленностью. Затем произвели проверку, прочитали приказы, оперативные сводки, пропели «Интернационал», сменили заставы и отдельные полевые караулы.
После этой церемонии я приказал разведке вывести чиновника на шоссе и отпустить на все четыре стороны.
Через восемь дней к нам попала врангелевская газета, и мы от души хохотали над небольшой статейкой под заглавием:
«В плену у краснозеленых».
я по шоссе. Вдруг из-за кустов выскочило шесть человек и, держа винтовки наизготовку, крикнули:
«— Руки вверх!
«Меня обыскали, завязали глаза и долго вели по горам и балкам. Наконец, мне грубо сдернули повязку у пещеры, где стояла бочка с вином; вооруженные, оборванные, обросшие волосами люди черпали по очереди кружкой и жадно пили. В углу на енотовой шубе лежал, повидимому, их атаман, в форме ротмистра. При моем появлении он повернул голову, окинул меня презрительным взглядом и проговорил сквозь зубы:
«— Кто ты такой? Твоя фамилия?
«Я назвал свою фамилию, а он добавил, смотря в записную книжку:
«— Твоя песенка спета! Уведите его.
«Ко мне подошли два человека; один из них дал мне кусок баранины и хлеба и предложил чарку вина, но от вина я отказался. Через несколько минут мне завязали глаза и повели опять по каким-то обрывам и балкам. Я часто спотыкался и каждый раз получал удар прикладом. На этот раз я очутился в маленькой пещере, обитой черным. Посредине стоял стол, покрытый черной материей. На столе лежали череп и крестообразно две кости. Пять людей в масках около двух часов расспрашивали меня о моем происхождении. Наконец один из них, повидимому, главарь, сказал:
«— Уведите его!
«Опять завязали глаза и долго водили. Потом приказали:
«— Здесь стой смирно! Как только услышишь выстрел, можешь сорвать повязку и итти на все четыре стороны.
«Спустя несколько минут, я услышал выстрел, снял повязку, увидал себя на шоссе и пришел в Симферополь.
Очевидец».
Партизаны прямо за животы хватались от такой романтики.
— Они нас описали совсем разбойниками! Со стороны жутко!
Да вдобавок товарищ Николай принес из Симферополя новые постолы, сахарин, много новостей и показал воззвание Врангеля к нам:
«Братья краснозеленые! Протяните нам руки, и мы пожмем их. Все преступления, совершенные вами, прощаются. Своей преданностью перед родиной вы искупите их на фронте, где льется кровь лучших сынов отечества».
ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО
Русская армия идет освобождать от Красного ига родную землю.
Землю и волю несли мы с собою.
Землю трудящимся на ней, волю тем, кто вместе с нами борется за счастье матушки России.
Пусть каждый строит по-своему свое счастье родного края, но лишь в единении всех наше спасение.
Один за всех и все за одного. С нами бог.
Генерал
В Симферополе появился атаман Володин, якобы от Махно; Врангель поручил ему формировать отряд. Эти махновцы держат себя независимо. Для нас, партизан, такая организация — вероятно, новая ловушка.
Чтобы «пощупать» новоявленного атамана, мы командировали в Симферополь Алешу Буланова и Яшу Квасова. Одновременно было отстукано на машинке и разбросано по ближайшим деревням и Симферополю несколько сот воззваний.
«Сумасшедший стратег Врангель! Воображаю ваше самочувствие, когда вам доносят об отрядах краснозеленых, которые заставляют вас смотреть на недоступные для вас горы Крыма. Вы пишете: «краснозеленые, протяните нам руки, и мы их пожмем». Но как мы можем пожать ваши подлые грязные руки, обагренные кровью рабочих и крестьян?!
«Жаль, что вашу гнусную авантюру не понимают солдаты и рядовое офицерство, втянутые в нее обманом. Конечно, мы твердо уверены, что скоро они сами убедятся в этом. Мы их заблаговременно предупреждали покинуть ряды белых и прийти к зеленым; мы-то их действительно примем как братьев, и гарантируем жизнь и будущее. Ваше же положение сейчас не завидное: красные подходят к Варшаве, на вашем фронте появляются все новые и новые части Красной армии. Близится час расплаты! Вы усиленно старались провести мобилизацию среди татарского населения, но это вам не удалось и не удастся.
«Краснозеленые не дают вам покоя. Вы дорожите вашей резиденцией, но бороться с нами очень трудно. Я предлагаю вам вырубить все леса, но гор вы, все равно, уничтожить не сможете; выпустить газы, но от них погибнет население и ваша же свора; бросить на нас двести тысяч войск, но сколько их у вас всего на фронте?!
«Товарищи солдаты, офицеры! Мы обращаемся к вам с последним призывом: покидайте ряды белых, идите в лес! Вы найдете там нас. Не дайте уйти приспешникам буржуазии, которые за вашими спинами грузят чемоданы.
«Близится час расплаты!
«Бывший адъютант командующего Добрармией капитан Макаров».
Через несколько дней вернулся Алеша Буланов. В преинтересное он попал приключение!
— Прихожу в Симферополь. Узнал, где стоит штаб Володина. Сразу направился туда, на всякий случай завернул бомбу в газету, а рукою уцепил в кармане рукоятку револьвера.
«Высокий мужчина, подпоясанный красным кушаком, провел меня в комнату; здесь за большим столом сидел полный человек средних лет. Я взглянул на него и остолбенел от удивления! Володин тоже привстал и, впившись в меня любопытным взглядом, крикнул:
«— Как? Ты, Алеша? Каким образом? Откуда?
«Я положил бомбу на окно, объяснив Володину, что, идучи к нему, припас подарочек. Мы долго смеялись, потом разговорились, да на несколько часов.
«Врангелю Володин не доверяет, а, наоборот, предполагает собрать для борьбы с белыми большой отряд. Я предупредил атамана, что это опасно: Втангель может всегда всех разоружить и перевешать, но Володин только
рассмеялся. Я предложил с отрядом сняться с горы, но он считает это преждевременным. Я знаю Володина по Одессе: он делал налеты на буржуазию».
Получив такую информацию, мы все сошлись на убеждении, что Врангель его перехитрит.
Так и оказалось.
Врангель разоружил весь отряд «махновцев» и большинство их перевешал, во главе с атаманом.
— Что-то давно не идет Карпов? Все ли с ним благополучно?— встревожился начальник разведки, Лука Гай, и партизаны начали высказывать различные предположения. Подошел Коля Пришибов. По его лицу мы сразу поняли, что случилось нечто тяжелое. Как бы сговорившись, партизаны засыпали его вопросами:
— Что случилось с Карповым? Почему он до сих пор не возвращается в полк? Заболел, что ли?
Коля сдавленным голосом ответил:
— Вчера он был арестован в тот момент, когда хотел итти в лес.
У многих из этих закаленных бойцов слезы выступили на глазах. Другие стояли молча, угрюмо глядя в лес. Товарища Карпова партизаны обожали. Он занимал должность коменданта полка и был горячо предан делу революции.
На военно полевом суде Карпов держал себя как истинный борец за дело трудящихся. Он не скрывал, что всю жизнь вел с белыми борьбу, называл их палачами, мерзавцами, ругал их законы. У виселицы он попросил офицеров-палачей спустить веревку пониже.
— Зачем тебе ниже веревку?
— Чтобы вы могли меня поцеловать
Не успели мы опомниться от потери т. Карпова, нас постигло новое горе.
Однажды через разведку партизан были получены сведения о захвате белыми в деревне Бия-салы в плен двух краснозеленых. На выручку их поехала группа партизан с Петей Глямжо и Алешей Булановым.
Петя ехал впереди на молодой кобылице, а сзади следовал Алеша Буланов на чистокровном жеребце. Этот жеребец кинулся на кобылицу и копытом перебил ногу Пете Глямжо.
На носилках Петю перенесли в район казармы объездчика Кособродова и в небольшую землянку положили раненого, а рядом находился и штаб Ревкома.
За Петей ухаживали члены Ревкома Тоня Федорова, Катя Григорович и Гриша Фирсов (Комаров).
Здоровье молодого командира скоро начало восстанавливаться.
Около месяца он лежал больной, рана уже заживала; через несколько дней думали начать поднимать и водить понемногу.
Но тут случилась катастрофа.
Бабахан, Алеша Буланов и Соколов отправляются в штаб моего полка, с расчетом вернуться на следующий день.
Поговорив со мной о продовольствии, товарищи в этот же день повернули назад.
Подходили уже к землянке, где лежал Петя.
Алеша рассказывал о своих похождениях, а Бабахан, приблизившись к землянке, шутя стал имитировать крик белых.
— Марковцы,вперед! Поручик Иванов, ловите его, цепь вправо.
Ухаживавшие за Петей Фирсов, Катя Григорович и Тоня Федорова услышали отчетливую команду «цепи рассыпаться вправо».
Глямжо проснулся и сейчас же из-под подушки схватил браунинг, приложил его к виску, напряженно вслушиваясь в движение и шум, несшийся из леса.
Вдруг резко раздается: — Поручик Иванов!
Надежда, что идут партизаны, исчезла.
Гриша с Катей подались по балке, укрывшись в лесах, лишь одна стойкая работница решилась на самопожертвование и не бросила раненого товарища.
Это была Тоня Федорова.
Тоня Федорова в горах среди партизан пользовалась симпатией, ее называли «наша боевая бабушка».
Она стала уговаривать Петю, приводя такие доводы:
— Раз белые шумят, то они не знают, что мы здесь. Могут пройти мимо.
Петя потребовал, чтобы она удалилась, дабы не пожертвовать своей жизнью ради него.
Тоня села рядом с ним, стараясь отвлечь его от этой мысли, успокаивая, что белые минуют их.
Но шаги и голоса ясно направлялись к ним.
Петя вторично предложил ей уйти и, не договорив фразы, выстрелил в висок. Тоня схватила его голову. Струйки алой крови сочились из головы.
Он открыл глаза и, судорожно потянувшись, умер.
После этого Тоня побежала искать Гришу и Катю, нашла их в густых кустарниках, с горечью передала весть о безвременно ушедшем, столь любимом всеми, командире отряда.
Положительно нам не везло в новом лагере! Мы отдыхали, отстукивали воззвания, готовились к дальнейшим операциям. В это время прибыли пять партизанов: Василенко, Туваев, Сапожников, Чаговец и Мальцев; они пришли из расформированного отряда, работавшего в Ялтинском районе под руководством Ясинского и Ословского. Они рассказали, что в Крым эвакуированы самые верные части «Единой Неделимой». Борьба с ними чрезвычайно затруднена из-за отсутствия средств и малочисленности партизанских отрядов. В то время, помимо нашего полка, в районе Старого Крыма работал отряд в шестьдесят человек, — но еще не связался с ревкомом, — да отряд Сережки Захарченко.
Наши воззвания читались внимательно, но особенного результата не давали.