А Мокроусов с товарищами усердно сколачивали себе шалаш.
Знакомясь с прибывшими товарищами, мы узнали подробности их героической поездки из Кубани в Крым.
Для развертывания боевой работы красных партизанов необходимы средства, а также авторитет командования; с этой целью Юго-западный фронт совместно Закордонным отделом ЦККП (б) У назначает тов. Мокроусова командующим Крымской повстанческой революционной армией.
Тов. Мокроусов подбирает себе моряков, которые и раньше под его командованием участвовали в гражданской войне, в походах против Корнилова, Каледина, Деникина и др. Испытанные бойцы много раз видели в глаза смерть. Такие бойцы не дрогнут и в тылу Врангеля.
Прибыли в Ростов для следования в Новороссийск. В штабе Закавказского фронта член Реввоенсовета тов. Трифонов, узнав о нашей операции, назвал ее авантюрой, заявляя: «Как можно такую операцию производить, когда все Черное море, все уголки заблокированы флотом Антанты: английский, французский, итальянский, греческий, а также остатки бывшего Черноморского флота, находящиеся в руках Врангеля, во всех направлениях бороздят воды Черного моря, а вы на этой скорлупке — на катере «Гаджибей». Наш ответ был краткий: «Революция не имеет преград, мы ее сыны».
Прибыли в Новороссийск, с нами на платформе катер «Гаджибей», который мы получили от Кубанской армии. Приступили к ремонту мотора. Чтобы облегчить операцию перехода, Мокроусов договорился с командиром военного порта т. Гедевановым, и в результате мы получили паровой катер «Рион» Угля нет, пришлось довольствоваться макухой. Из нашей братии будущих партизан было 10 человек — все моряки, — специалисты машинисты и мотористы.
Приведя в порядок «Гаджибей», приступили к ремонту катера «Рион». Тов. Мокроусов задумал обмануть белых. Пристроили вторую трубу (фальшивую) из скроенного железа, подкрасили под цвет корпуса, и на большом расстоянии наш катер сходил за миноносец.
7 июля наш «флот» был готов. Подзаправили бензином и макухой, взяли запас с полным расчетом добраться до Врангеля. Было решено переправляться в Крым из Анапы,— это ближайший путь.
Пришли в Анапу,—город пуст. Заходим в здание исполкома, спрашиваем сторожа: «Где же председатель исполкома и остальные сотрудники?» Ответ был короткий: «Убежали, — врангелевская морская разведка пришла в город». Отправились в комхоз, — такая же история. Часа через два узнали, что стали собираться свои по одному.
Представитель соввласти с обидою спрашивал нас, почему мы не подняли вымпела. «Як вас узнать, чи вы красные, чи вы билые? Мы здесь сидимо як на иголках; каждый день прилетают врангелевски еропланы, крутятся над Анапою». И на другой день мы, действительно, сами убедились: летал аэроплан, но, вреда не причинив, улетел по направлению к Феодосии.
За время похода из Новороссийска в Анапу моторы немного потрепались. Привели их в порядок. Подзагрузили израсходованный запас и вышли в море.
«Рионом» командовал т. Мокроусов, «Гаджибеем» — Папанин.
Выезжая из Новороссийска, мы захватили с собой одного штурмана, спившегося мичмана Жоржа,— его отрекомендовали как хорошего штурмана. Он выдавал себя за морского пирата. Когда ему задали вопрос: «Доведешь до места?» — он ответил: «Нет сомнения, я все берега Крыма знаю и знаю, где каждый камень лежит; высажу вас — комар носа не подточит». Из Новороссийска мы взяли с собой еще пять моряков — мотористов и кочегаров, но они не знали наших намерений. Часа три спустя, когда стали скрываться закавказские берега, один из матросов-мотористов узнал, что мы идем в Крым. Лица не посвященные побледнели. Один из них даже слезу пролил. Над ним стали трунить остальные матросы. Он оправдывался, что у него осталась мать-старушка, он является единственным кормильцем.
Стало темнеть. Езды осталось несколько часов. Наступила полная темнота.
Папанин держит курс на «Гаджибее» за «Рионом». Мо- кроусов уменьшил ход. Подошел к боргу «Гаджибея», говоря Папанину: «Ваня, мы влипли. Находимся в Феодосийской бухте. Хваленый штурман... завез нас к гадюкам в лапы». Мы должны были высадиться между Алуштой и Судаком в деревнях Кучук-Узен, Туак, Капсихор. Мокроусов скомандовал: «Выход один, держи пулеметы наготове, держи курс за мною, надо во что бы то ни стало до рассвета вырваться отсюда». На наше счастье никто нас не заметил и не обратил внимания, а если кто и заметил, то никогда не мог бы подумать, что красный «флот» настолько нахальный, что заберется в Феодосийскую бухту; кто заметил, подумал — своя флотилия.
Даем драпа в Анапу. Уже начало светать. Мы были в Керченском фарватере, как вдруг Мокроусов закричал: «Бери на буксир». «Что случилось?»—спросил Папанин. «Подшипники сгорели». Берем на буксир «Рион». На утро под свежий ветер стало нас швырять как люльку. Не успели проехать 25 — 30 верст, как внезапно показался дымок на горизонте, приближавшийся все ближе и ближе. Мокроусов вооружился биноклем, долго смотрел и вдруг скомандовал: «Приготовить бомбы и пулеметы, примем бой». Сторожевой катер белых идет в догонку за нами из Керченского пролива, но уже виден советский берег. Неожиданно сторожевое судно белых быстро повернуло обратно. Мы были в недоумении, в чем дело. Стали подходить к советским берегам (Кубанский берег); с берега нас обстреливают из пулеметов. Не обращаем внимания, так как держим курс вдоль берега и пули нас не достают. Загремели орудия. Два выстрела. Дело плохо, — из 3-го снаряда могут попасть. Стали сигнализировать красными флажками,— по всей вероятности заметили сигнализацию. Повернули носом к берегу. Подошли ближе к берегу,— близко к берегу нельзя подойти. Разделся Григорьев, пошел в воде. К нему подлетели не менее трех эскадронов красной кавалерии и стали спрашивать: «А где же ваша подводная лодка и миноносец?» Мы были в недоумении: какие подводные лодки и миноносец, о чем идет речь? «Ваши документы»—спросил командир. Документы находились у Мокроусова, который разделся и в зубах нес документы. Через некоторое время мы поняли, в чем дело. Поняли, почему от нас дали драпу белые. Они приняли нас за подводную лодку. Фальшивая труба придала «Риону» вид миноносца,.
Красный командир, убедившись в верности наших документов, немедленно дал распоряжение по берегу до Анапы, чтобы нас нигде не обстреливали. Прибыли в Анапу, решили «Рион» с сгоревшими подшипниками совсем оставить в Анапе и тут же ссадили хваленого штурмана с остальными шкурниками матросами. Решили ехать сами. За мотор взялись управлять Папанин и Ефимов, а на руль сел сам Мокроусов. 16 июня совершаем свой 2-й рейс и поправляем свою первую ошибку.
Вышли в море. «Гаджибей» загружен по самый буртик пулеметами, патронами и бензином, да и нас 10 человек. Шли часов 14 — 15. Погода стояла хорошая. Вдруг подул сильный ветер, а оставалось верст 70. Не успеваем черпаком воду отливать от сильной зыби, которая от ветра заливала за борт. Неожиданно Папанин бросился к мотору, остановил его. Оказывается, Ефимов прозевал какую- то трубку прочистить,— не подоспей Папанин на несколько секунд, и мы кормили бы рыб. Во время работы Папанина над мотором все замерли. Было полное молчание, ждали исхода, и благодаря его опытности мотор заработал. Все облегченно вздохнули, как дети обрадовались. Пошли дальше. Наступила темнота, рассчитываем часа через два будем воротить направо, на берег; хотя подрассчитали без штурмана, но угадали точно. Ночь темная, чернеются горы, подходим к берегу, слышится шум зыби, разбивающейся о скалы, держим прямо на берег и незнаем, что нас на берегу ждет, — может быть засада контр-разведки. С этим перестали считаться—лишь бы скорей выбраться на берег. Подошли к берегу, не поймем, где пристали. Нечего размышлять, скорей разгружать. Выставили дозор на дорогу, которая ведет в Судак. Быстро разгружаем снаряжения, патроны, бомбы и все таскаем подальше от дороги в ущелье, образовавшееся после пронесшихся дождей, и чтобы скрыть наши следы, т. Ефимов разделся, пробил дно в катере и затопил его. Теперь мы все очутились на суше в тылу Врангеля. Начались наши мытарства,—перетаскиваемся в глушь гор. Случайно наткнулись на нас два татарина; стали мы их расспрашивать, где зеленые.