В Новороссийске РВС 9-й Кубанской армии заинтересовался экспедицией Папанина и решил выделить боевой полк для переправы в тыл Врангеля совместно с десантом Папанина. Наступил день отправки десанта. РВС 9-й Кубанской армии решил: отправить свой десант под отдельным командованием, а Папанин командует своим десантом.
К несчастью, в день выхода в море в Новороссийске был сильный шторм, так что операция была сопряжена с чрезвычайно большим риском; несмотря на это, 7 ноября десанты ночью вышли в море. Папанин на истребителе с матросами шел впереди, а на транспорте был посажен полк красноармейцев.
С выходом в море катер «Рион» в виду сильного шторма был затоплен, экспедиция десанта 9-й Кубанской армии была вынуждена вернуться обратно, но Папанин с моряками на истребителе, несмотря на шторм, прошел в тыл Врангеля высадился под деревней Коппсихор.
Командование 9-й армией, узнав о неудаче своего десанта, считало погибшим и десант Папанина с его истребителем, а Папанин в это время срочно формировал в дополнение своему отряду, вооружал дилижаны пулеметами и стал наступать на Алушту. В это время пал Перекоп, и все отступающие части белых попали в ловушку к краснозеленым.
Тов. Мокроусов отдал распоряжение слить все полки, кроме конного, в один. Сам командующий уехал в Симферополь, оставив меня с частями в Феодосии. По предписанию начальника гарнизона города и с ведома Реввоенсовета, части повстанческой армии перешли в район Карасубазара и Старого Крыма. Здесь меня назначили начальником гарнизона. Нас посетили члены Реввоенсовета 4-й армии тт. Анучин, Шубин и командующий армией т. Лазаревич. Они взяли у меня все интересующие их сведения о повстанческой армии и уехали в Симферополь. По распоряжению Реввоенсовета Югзапфронта, наши части влились в 3-ю дивизию 4-й армии.
На первом параде в Феодосии начальник 3-й дивизии К. И. Калнин повторял с восторгом:
— С такими молодцами можно было воевать с Врангелем! Все, как один!
Наш конный полк на параде прошел рысью, шашки наголо, с партизанским визгом. Многие из партизанов были назначены на командные и ответственные должности, а я отбыл в распоряжение Реввоенсовета 4-й армии.
Реввоенсоветом был командирован в Особый Отдел 4-й армии Крыма и был назначен уполномоченным упомянутого отдела.
В Симферополе, проезжая по Пушкинской улице, я услышал окрик:
— Павлуша!
Оглянувшись, я увидел своего друга Ваню Цаккера.
Какая радостная была встреча !..
Он находился в рядах Красной армии с того времени, как мы с ним расстались.
У нас была одна цель, но разные дороги. Мы встретились на вершине перевала. Невольно вспомнили прошлое.
По взятии Крыма, многие удалые головушки, склонные к бандитизму, никак не могли найти себе места в рядах Красной армии. Нам приходилось строить армию и бороться с бандитизмом. Сергей Захарченко, о котором много упоминается в этих записках, как о храбром, но беспринципном партизане, после взятия Крыма ушел в горы.
За короткое время Захарченко собрал банду в шестьдесят человек и занялся грабежами. Из-за личных счетов с начальником особого отдела V армии, Михельсоном, Сережка возненавидел всех коммунистов и ответственных работников. Он их ловил и расстреливал с садистическим наслаждением. В те дни с гор стали спускаться банды Мамуладзе, Глазаря, Спаи.
Всем бандитам объявлялась амнистия. Только Захарченко не сдался, а пригласил меня к себе в лес.
С Донцовым (уполн. К. Р.), Шатовым (нач. разведки), Пионтковским (уполн. агент.), Тимошенко и Золотаревым (сотрудн. поручения) мы выехали на машине в деревню Магнуши, откуда на повозках поехали в лес. У родника адъютант Захарченки ткнул пальцем на одну из возвышенностей и буркнул:
— За этой горкой Сережка с отрядом.
На горке мы увидели человек шестьдесят. Среди них выделялся ростом и гордой осанкой Сергей Захарченко. Он стоял, опершись руками в бока. За поясом торчали два револьвера и бомба.
Я крикнул:
— Эй, бандит! Командуй, — смирно! Разве не видишь Макарова?
Он, повернувшись к своим, заорал :
— Банда, смирно! Равнение на Макарова! Ха-ха-ха!
— Здорово, Сережка!
— Здорово, Макаров!
Мы пожали друг другу руки.
— Ну, садитесь, дорогие гости.
— Эй, тащи сюда барашка и вина.
Я пробовал было заговорить с ним о цели моей поездки, но Сережка перебил.
— Об этом после, а сейчас давайте выпьем и закусим.
Прикатили двухведерную бочку с вином и на больших
сковородках подали жареную баранину. Захарченко налил чарки и чокнулся с нами. Опрокинув чарочку, я стал уговаривать Захарченко:
— Мы приехали на машине, оставив ее в Мангушах. Поедем сейчас с нами в Симферополь. Твой отряд придет завтра.
Сережка хлопнул себя по груди:
— Что ты (выругался) порешь?! Я здесь чекист и солдат: казню и амнистирую. Ты думаешь, что мне ничего не будет за то, что я расстрелял коммунистов? Сегодня я сдался, а вы меня завтра направите в Харьков, а там шлепнете! Нет, я никогда не сдамся!
Банда окружила нас кольцом, лица у всех суровые. Глаза горели бешеными огоньками. Обросшие волосами, полуоборванные, вооруженные с ног до головы, они молча смотрели на атамана, а он, истерически заливаясь смехом, повторял:
— Нет, нет! Я не поеду!
— Так зачем же ты меня звал?—спросил я Сережку.
— Давно я с тобой не виделся,—пояснил бандит, — и слышал, что ты назначаешься командиром отрядов по ликвидации бандитизма. Правда ли это?
— Да!
— Так, значит, ты будешь бороться против меня? — удивился Сережка.
— Да!
— И будешь тикать от меня?—уже смеясь проговорил он.
— Я еще не знаю, кто от кого побежит. Я думаю, что ты от меня: у меня будет пятьсот челевек, а у тебя шестьдесят.
— Но это неважно. С тобой может случиться, как с летотрядом...
Я встал и прервал беседу:
— Вижу, что мне делать здесь нечего. Пойдемте, друзья,— обратился я к товарищам, которые уговаривали Захарченко поехать с нами.
Сережка категорически отказался, а мне предложил:
— Подожди, успеешь. Давай, выпьем на прощанье,— и протянул чарку вина.
— Давай!
И мы выпили. Банда расступилась, пропуская нас вперед. Мы стали усаживаться на подводу. Ко мне подошел Сережка и, давая большую сумму денег, дружески проговорил:
— На тебе, Макаров. Ты все равно на пайке живешь!
Я отказался:
— Брось, Сережка, дурака валять! Подумай хорошенько. Завтра я тебя с отрядом жду в Симферополе.
— Я в своих словах тверд: что сказал, то и будет, громко ответил Захарченко.—До свиданья!
Едва мы тронулись в путь, как он грубым серьезным голосом скомандовал:
— Банда, пальба!.
Все взяли винтовки наизготовку и направили на нас, а Сережка, выждав паузу, крикнул:
— Вверх пли!—раздался залп.
— Вверх пли! — продолжал он.
И мы нетвердыми руками вытащили свои револьверы и стали ответно салютовать. Но тут же, нагнувшись, поторопили извозчика.
— Скорей, скорей езжай. Может раздумать!
Спустя некоторое время, мне пришлось выдержать с недавним товарищем пять боев. В результате банда его была разбита захвачено почти все ими награбленное. Сам же Сережка с тремя бандитами скрылся. По слухам, он был убит своими же, а по другой версии — во время ночлега, у костра взорвалась бомба и погубила Сережку.
Кончилась лесная жизнь Сергея Захарченко.
Кончались тяжелые и светлые приключения партизан.
Начался новый этап революции — мирное строительство.
