- Чаво?
- Тащи беленькую…
Евлампий, прихрамывая, удалился.
- Вы энто присаживатесь, э, милсдари, присаживатесь. Счас, счас, мы… Вот те раз, епта…
На столе оказался жиденький холодец, ржаной хлеб и бутыль самогона. Винсент вместе с сапожником и пекарем осушили пару стаканов.
«Ну… - начал молодой охотник морщась. – Что вы можете нам поведать?»
Мужички тяжело вздохнули.
- Оно энто… Стал быть давно все… Того началося… Гхэм…
- Начните с приезда девушки. Ведь она как-то связана с происходящим?
Хавель и Евлампий замялись. Налили еще по стакану, выпили залпом, закусывать не стали. Пекарь наклонился вперед:
- То шо те каменант наш напиздел, то неправда. Брешет он.
- Ага, ага, - подхватил сапожник. – Наш каменант пустобрех и словоблуд.
- О чем же он врет?
- Шо тварь невесть откуда явилася. Все знають откуда она приперлася. И все молчат. Слово поперек каменантовово и гроша на стоить. Да токмо все правду знають.
- Да, все, все знають.
- Так в чем правда-то?
- А вот в чем, - пекарь и сапожник поочередно сделали несколько глотков самогона прямо из горла. – Ой! Началося усе в позатамошнем году. Кода лед по вясне пошол, приехала к нама бабенка одна, знахарка значица, в избу старую. Вся така-растака. За энто бабы яе не взлюбили. Шо мужья на няе ихние зенки мылят. Дажить каменант наш, виршеплет и пустозвон, к ней хаживал. Да токмо потом злюший усе время ворочался. Бабенка энта варила каки-то травы. Хаживала в ляса. Мужики говаривали, шо слыхивали, як она поёть. Да песни все диковинные, чужие. И що якобы зверье дикое яе не трогаеть, стороница. Бабы наши ее боялися, а потом ужо поманеньку хаживать к ней сами стали. У ковой-то ребенок хворает, у ково муж загулял, у ково сглаз. Много кому спомогла. Неплоха бабенка была. Токмо друга больно. Вся чернявая, аки вороненок. Зенки у няё были хитрущие, як у лисицы. Ведьма вобчем.
- Да. Чудна баба была.
- И жил в дяревне нашей один валандай. Миколой величали. Ох и бездарь же был, ничяго не делал, усе дни шатался, як псина бездомная. Да ишшо и пьяница. Стоко пил, скоко никто ни в жисть не мог воды испить. Шо не день, то попойка. Весь люд в дяревнях да городах о нем слыхивал. Да токмо умный был, аки черт. Карты у него в ручонках токо бегали, як тараканы пужливые. Да никто не видал ничяго. Усе выигрывал. Играл ток на деньги. Дажить под сочельник, упившися с купцами заморскими в зюзю, выиграл ихних коней и товар.
- Неужели? – Винсент едва не подавился не слишком вкусным холодцом.
- Ужо не знаем, как энто зовёца, но то шо он жулье самое настояшее, энто да.
- А куда товар и лошадей дел?
- А черт яго знает. Можить продал, можить спрятал хде.
- Да. Никто ничяго об этом не знат.
- В один дянек направилася вроде та ведьма в лес значица. Да токмо вечяром не вернулася. А утром, как зорька маленька занялася, видал пастух, грит, Миколку. Шо шел он якобы чрез поле, да бабу каку-то на руках ташил. Вся в кровиши была, грит. К нашему знахарю яе приташил. У яго ишшо наш Янчик науке обучался. Да, Янчик? Вот. Ведмедь, грят, подрал ее.
- А может и не ведмедь. Можить волки.
- Можить. Да токмо слегла бабенка. Надолго слегла. Ужо знахарь яе наш выхаживал. Да токмо толку нету. Все хворала, да загиналась. Пока наш бездарь ей каку-инто травку яённую не принес. Знахарь из няе отвар како-то сделал, да ей дал испить. Так она чрез пару дянёчков сама на ноги стала. Пока она у знахаря нашево лечилася, к няму в дом все Миколка захаживал. А потом, коды ведьма поправилася, стал ужо к ней ходить. А ишшо погодя, вабче у няё поселился. И переминился он ужасть. Грят, работу нашел. Дом сподобил. Пить меньше стал. Все невесть куды в город мотался, а как ворочался, так усе с подарками дарагушими. И все к ней нес, все к ней. Околдовала она яго вобчем.
- Околдовала?
- А как же? Где ж это видано, шоб мужик так со своею бабой носился? Так куры со своими яйцами не носятся! Знамо дело – колдовство туть. Нечиста сила!
- Да! Приворот какой-инто, али заговор на него навела. Вот он умишком и того. Повредился.
- И что дальше?
- Люду очень не по нраву пришлися таки вешчи. Ни то, як Миколка за ведьмой таскался, ни то, як они жили. Счас ужо не разберешь, на шо люди тоды обозлилися, ведь не признаеть нихто. Но в один дянек, чрез пару нядель опосля масленницы, каменанту нашему кака-то помощь понадобилася. Ну он к ведьме и обратился. Да токмо не шибко ей это видать понравилося, шо она его обругала, да за дверь выставила, як засранца малого. Тако каменант не стярпел. Осярчал, да стал народ подбиват, шоб они их с Миколкой изжили отсюдова. Скоко мясецев тоды прошло ужо не скажу, да токмо Миколка с ведьмою энтой своею из дяревни пропал. Грят, поселилися в лясу, поближе к горе. Дела он своея не забросил – в город мотался исправно. А опосля… - пекарь еще сделал глоток. - Годок выдался больно худой. Холодно да голодно… А люд простой злобен, ежели голоден. Каменант энто знаеть. Знаеть да понимаеть усё, пес плешивый! Слушок пошел, якобы ведьма та, ночами в поля хаживает, да бесам кланица. Да молит у них голода и неурожай. Ну а народ… Шо за спрос с голодного волка? Каменант собрал почти усех мужиков покрепше да приказал… Охотица на ведьму. Микола тоды в отъезде был. Не ведал, шо дома делаица. Каменант с мужиками нескоко днёв по лясам рыскал. Усё дом ведьмов искал. Ну нихде нету. Як леший их попутал. Но нашли яго. Нашли… Ужо нихто не знаеть, що тама случилося, да токмо вернулися усе мужики сами не свои. Усе молчат. Ничяго никому не сказывають. Дажить в корчме сядели, усе тихо. А той же ночею Микола домой ворочался. Видали в соседняй дяревне як он лясочком по тропке ехал. А ночею…