– Эй, вы. Как вас там? – закричала Серафима, обращаясь к музыкантам на помосте. Ответом послужил особенной пронзительности стон кото. Из свинцовых туч раздался удар грома и над частоколом гигантских сосен распустился электрический куст нервных трещин. Спутанные каштановые волосы мгновенно растопырились и заискрили. Топот ног с клацаньем замер, революционерка услышала знакомую вонь и противное:
– Хы-ы, – отчего ей тут же захотелось писать. Впрочем, это совсем не волновало огромную гиену. Самец ловко оттолкнул мускулистым крупом замешкавшегося Зигмунда и лбом ударил в пятую точку испуганной женщине. Отчего Серафима подпрыгнула и на дрожащих ногах припустила к серому бараку с наскальными рисунками арестантов. Потирая ушибленный бок, Зигмунд последовал в том же направлении, справедливо полагая, что не следует портить отношение со столь радикальным тюремщиком. И если до сих пор он совсем не понимал коим образом этот самый Жульен сможет провести экскурсию по концлагерю, то теперь, после столь виртуозной работы головой, его сомнения разрешились. «Правильно, нечего в недотрог играть!» – с мстительным чувством подумал бывший полярный лётчик, на ходу снимая кожаный френч, чтобы накрыть жертву феминизма.
Убегая от бессердечного зверя, Серафима заскочила во внезапно образовавшийся перед ней проём в стене. Секциями начали вспыхивать квадратные лампы, предъявив взгляду бесчисленные вольеры с оранжевыми лягушками. Отовсюду неслось оглушительное кваканье, перебиваемое шлёпаньем влажных тел в перегородки из нержавейки.
– Вот это крюшон! – охнул Зигмунд, после того, как накинул на плечи Серафиме свою куртку.
– Именно, жуткая смесь из гадов и сырости, – ответила женщина, морща носик на резкий запах, исходивший от земноводных.
– Я так понял, нам придётся здесь работать.
– Что-о!
– Это очевидно, можете не сомневаться. Нас для этого и похитили.
– Кто? Неужели этот мерзкий старик?
– Как вы прозорливы.
– А что он там говорил про каких-то опарышей?
– Личинки. Так-то. Сочувствую.
– Сарказм? Это вы напрасно. И не подумаю подчиняться. Зачем мне это надо, Мне это совсем без разницы. Вот ещё!
На плечо возмущённой женщине легла огромная голова Жульена, испачкав слюной телячью кожу на лётной куртке Зигмунда.
– Хы-ы, – раздалось над ухом. Африканский хищник умудрился покрасться совершенно бесшумно, чтобы застать врасплох своих подопечных. От неожиданности Серафима прыгнула в сторону и оказалась рядом с шеренгой лопат. Схватив одну из них, выставила перед собой в тщетной попытке защититься от коварного тюремщика. С участием глядя на будущую жертву, Жульен сел на короткие задние лапы и громко чавкнул широко раскрытой пастью, демонстрирую великолепный набор огромных зубов.
– Вы уверены, что справитесь? – поинтересовался Зигмунд, прекрасно понимая, что мутанту переростку нельзя перечить ни в коем случае.
– Ну что вы стоите! Он меня сожрать хочет, – закричала в панике Серафима, пальпируя воздух шанцевым инструментом, на который Жульен не обращал ровным счётом никакого внимания, сверля женщину бездонно-чёрными глазами хищника. Поняв смехотворность свой борьбы, она опустила лопату и от бессилия разревелась. Зверь ещё раз зевнул и надавил лапой на покрытую зелёной патиной бронзовую кнопку, торчащую из стены. Покачиваясь от шевелящегося груза, выехала тележка с опарышами. Догадавшись, что от них ждёт надсмотрщик, Зигмунд взял поудобнее лопату и начал по-шахтёрски бросать корм в лотки из полированной стали. Смирившись перед волей безжалостного животного Серафима, дрожа от непривычной для неё физической работы, пошла следом за другой тележкой, под неусыпным надзором Жульена, заботливо сдувающим своим фырканьем с несчастной женщины фиолетовых мух, назойливо жужжащих в воздухе. Неприятный запах, исходивший от гиены, через несколько часов работы стал казаться фимиамом, избавляющим от болезненных укусов. Серафима с благодарностью взглянула на заботливого сторожа, весьма вовремя спасшего её от особенно настойчивой осенней жигалки, норовившей забраться непременно в ухо. На что Жульен дружески подмигнул, или это просто показалось бывшей женщине-вамп, а теперь обыкновенной рабыни-работнице.