– И пусть, зато платье просто загляденье. Так, я повторяю вопрос. Если не ответите, приведу Зигмунда, а уж от-то придумает как из вас сделать шашлык.
– Зачем шашлык? – скривился Жульен.
– Нет, с мужчинами просто невозможно разговаривать. Постоянно несёте всякую чушь.
– Профессионалам виднее, – не удержался Жульен, которому порядком надоело общество большой лягушки, так он называл про себя рабыню.
– Угу, язвите. А ещё гиена, как не стыдно! У вас ведь в стае матриархат. Вы должны подчиняться женщине.
– Мы не в Африке, и я дипломированный специалист, а не животное.
– Это кто специалист? – внезапно произнёс отец Фёдор, шагнувший из глобуса в прямо зал.
– Ой, – отскочила в сторону Серафима.
– Хы-и, и не говори. Теперь тебе кирдык.
– А вот и нет! – Серафима проворно вонзила копьё в фигуру деда, но без видимого эффекта.
– Ну что так не везёт-то сегодня, – возмутилась отважная женщина, ткнув для верности ещё раз в голограмму отца Фёдора.
– Так кто специалист, ты что ли, басурманин? Я тебе волчий билет мигом организую. Будешь теперя овец пасти где-нибудь на Марсе. Жуля в отличие от тебя, честной сукой была, погибла при исполнении. А ты, я гляжу, в клетку спряталси. Бабы испугался, дезертир недоделанный! Вот предупреждали меня, что нельзя самца брать. Не послушался. А люди не врали. Сука честнее будет. Пожалуйте, результат!
– Ваша неправда. Густав во всём виноват, это он меня запер.
– Всё тепереча можно на покойника валить, – старик обошёл неподвижного камердинера, сокрушённо качая головой. – Скоро и ты к нему отправишься. Факт.
– Это почему это?
– А кто тебя выпустит? Без Густава машину не запустить и мне не вернуться, раззява волосатая!
– Не помешаю? – В дверном проёме образовался Зигмунд. Изучив голову робота с выгоревшим глазом, он с любопытством провёл рукой сквозь фантом отца Фёдора, затем уставился на глобус, утыканный множеством кнопок без надписей. – Уп-с. – И спросил деловито: – Инструкция есть?
– Ага, была, в голове Густава, – проинформировал отец Фёдор. – Машина старше меня, а тоды обходились без инструкций.
Мужчины дружно повернулись к виновнице. Даже Жульен переменил своё обычно нейтральное выражение на оскал убийцы.
– Я что-то не понимаю. Вы чего? – Серафима перехватила поудобней копьё, справедливо посчитав, что её хотят разорвать на тысячу маленьких кусочков.
Погода за большим панорамным окном неожиданно переменила своё настроение, отказавшись от первоначального плана на качественную грозу. Тёмно-фиолетовые тучи, уронив несколько горстей небесной влаги на крыльцо, спешно ретировались, уступив место перистым облакам неестественно дохлого цвета. В открытую дверь потянуло влажным ветерком, наполнивший дом густой таёжным духом, пропитанным гнилым запахом прелых листьев.
– Зигмунд, на тебя вся надежда, – одновременно произнесли отец Фёдор с Жульеном.
– Вы слишком много от меня хотите. Я полярный лётчик, а здесь профессор нужен, – он показал на древнюю машину, которую человечество никогда не изобретёт, это на точно знал отец Фёдор.
На спине бронзовой черепахи покоился зелёный от патины шар Земли, опоясанный широкими кольцами с множеством отверстий. В зубах гигант держал прямоугольный ящик, усыпанный пятнами отшлифованных временем кнопок, сбоку крепились изящные рычаги, непонятного назначения.
– А вот Савенков разобралси.
– Савенков упёртый фанатик, а коммунисты верят в марксизм.
– Так это тоже вера!
– Подождите, вы философствовать что ли собрались? – перебила Серафима, – Давайте отправьте меня поскорее в Мюнхен, и можете спорить хоть до Северной звезды. Зигмунд, раз вам говорят сделать, значит надо сделать! Долго я ещё буду стоять с этим дурацким копьём?
Морда Жульена приобрела недоуменный вид, он даже почесал задней лапой за ухом, настолько был обескуражен требованием Серафимы, не понимавшей масштабов катастрофы. То, что отец Фёдор не сможет вернутся из своего Мезозоя, это полбеды, в конце концов не помрёт, но кто выпустит его из клетки? Вот вопрос вопросов. Кормить уж точно никто не будет, да и чем? Квантовый преобразователь, доставляющий продукты из подпространства, без Густава и крошки хлеба не родит, а на тайгу слабая надежда. Кто охотиться будет? Зигмунд? Но самое страшное, это голодные лягушки (флябские), их ничто не остановит. И первых, кого они сожрут, так это своих кормильцев, но психованная рабыня пока пребывает в космическом неведении.