– Ничуть, с чего вы взяли? В нашем случае необходим человек решительный, а я вовсе для этого не подхожу. Какой из меня герой? Это Савенкову нужда построить царство небесное. Вот мы ему и обеспечим исполнение мечты. Пусть себе порадуется – заслужил.
– Всё-таки не любите вы Савенкова!
– А за что? Вот сами посудите, за что? Вечно всё портит своей категоричностью. Здесь у него белое, а здесь чёрное. Так нельзя. Это в конце концов решительная глупость. Обстоятельства изменились, что здесь такого? А он: «Нет надо исполнить раз уговорились!» Ну как с таким бараном работать, скажите на милость?
– Так он порядочный человек.
– Ой, и что с этим делать? Скажите тоже: «порядочный»! Ну так что, летим?
Времени искать подходящую кандидатуру для опасного путешествия в Бирму катастрофически не хватало. Идей как сагитировать целеустремлённого революционера на смерть не было никаких. Ведь Савенков, движимый чувством долга, обязательно захочет отбомбиться в Санкт-Петербурге. И что можно предложить столь амбициозному человеку взамен?
***
Несовершенные динамики в карбоновых наушниках издали предупредительный треск. Диспетчер аэродрома запрашивал номер борта. Было слышно, как он удивился, услышав знакомые цифры, настолько предупредительным стал его торопливый голос. «Ага, сейчас кинется звонить в полицию и газеты», – подумал маэстро. Впрочем, правительство Баварии, на его взгляд, не станет обвинять в перестрелке, учинённой здесь Савенковым всего неделю назад. Решительная глупость, а, следовательно, он чист перед законом. С усилием повернув крайне неудобный штурвал, отчего огромный самолёт медленно начал заходить на аэродром. Весёлый колдун лежал бесполезной тряпкой у начала посадочной полосы, красноречиво указывая на безветренную погоду.
Колёса шасси с первого раза прилипли к бетону и мерно зашумели, гася скорость последнего детища фирмы Цепеллин. Ленар, несмотря на хорошую память, ничего о немецком конструкторе не знал и знать не желал, сейчас его беспокоили совсем другие материи – печальные эльты. Если только допустить мысль, что на планете начнётся чума, арнам не поздоровиться. Они потеряют так необходимые им яркие эмоции. Жить вечно неимоверно скучно, с годами теряется вкус, самые горячие страсти превращаются в чердачную пыль. «Господа артисты, помните о зрителях, они платили за лицедейство, а не за смертельную скуку!» – сделал мысленное послание человечеству маэстро. Конечно, ему хватало своей дури, но не всем же повезло с родителями. Некоторые, точнее, большинство, родились в совсем нормальных семьях, даже очень. И если империя погибнет от недостатка трепетных чувств, то эльты придут и на его болота, это уж обязательно, можно и не мечтать. Да и как можно наслаждаться одиночеством, когда не от кого прятаться? Полная ерунда! Процесс теряет весь свой цимус, вкус, что называется. Нет, так не пойдёт, так, просто нельзя!
– Азеф, ваши идеи насчёт побега Савенкова?
– Подкупить охрану. Люди везде одинаковы, за приличную сумму мать родную продадут.
– Теперь понятно, чем таким замечательным вас очаровал террор.
– Не понимаю?
– Вы, батенька, материалист! Всё бы вам купить да взорвать, и всюду деньги, деньги. Тема понятна, но здесь-то цель другая – спасти товарища, а вы мне подкупить, да и на что?
– Это уже не моя забота. Просили идею, пожалуйста.
– Не богато. И что дальше?
– Надо узнать, где его держат. Отправить передачу, а там и он сам что-нибудь придумает.
– Это долго.
– Ничуть, – Азеф показал на приближающийся мерседес директора полиции Людвиг фон Грундхерра. Следом летели машины вездесущих журналистов с торчащими из окон штативами фотовспышек.
Можно было подумать, что знаменитость мирового масштаба почтила Мюнхен своим вниманием настолько шумной оказалась встреча. Не успел гер Грундхерр поставить на плиты аэродрома свои лакированные штиблеты, как был немедленно окружён шумной толпой энергичных немцев с блокнотами, микрофонами и ещё кучей всяческой репортёрской дребедени. Отовсюду летели назойливо-глупые вопросы навроде: «Как вы себя чувствуете?» «Зачем вернулся опасный иноземец?» «Связанно ли это с русским террористом?» и всё в этом роде.
– Идёмте в машину, – распорядился полицмейстер, сухо поздоровавшись с неприятными гостями.
– Это зачем? – сделал круглые глаза Ленар.