Пашка опять пришел как фон-барон. Я к нему со всей душой, а он всей своей грязной жопой… Сука позорная… То ли он со страха, что я договору ход могу дать, то ли совсем оборзел, но разговаривал он со мной как с последним фраером. Ну, я и не выдержал: встал из-за стола, сказал ребятам, что в зале хулиганят и надо провести профилактическую беседу. Ребята все же перестарались — морду ему набили нехило. Скандал замять сразу не удалось, приехала ментура, допросы, расспросы… Но и разгореться скандалу сильно не дали. Похоже, Пашка обратился к высоким покровителям, к самым высоким в области… Мол, бандиты наезжают, деньги требуют ни за что ни про что. Буквально через два дня объявляется ко мне некто Зимин: о нем нынче модно говорить, его пришили недавно. И говорит мне, что я, Рыбак, должен от Передреева отвязаться, так как он человек перспективный, подающий надежды… Я спрашиваю, кто же мне бабульки компенсирует? Я ему говорю, что я этого так не оставлю. А он — оставишь, еще как оставишь — и папочку передо мной кладет на стол. А в папочке компромат на меня. Я глянул на пару листов и обомлел: там такое написано… в общем, серьезные документы… Как они их нарыли, — непонятно. Я гэбэ всегда побаивался, а этот из них, бывший… Я ему говорю — и что теперь? Он и говорит: «Давай сюда договор, через неделю тебе все вернут, конечно, без процентов». На этом мы и расстались. И ты знаешь, не обманул — через два дня из банка «Элвис» на одну из моих фирм пришел перевод за организацию банкетов и презентаций в моих общепитовских точках. Правда, давал деньги я наликом, а получил безналом, но я и не чаял вообще что-либо вернуть. Словом, можно сказать, что легко отделался. А что касается нынешних отношений, то они практически никакие.
А теперь в отношении той туфты, которую ты здесь нес. Может, у тебя и есть какие-то записи, может быть, они и являются серьезной «компрой», но, думается, что у людей, которые тебя послали из банка, давно уже есть более серьезные материалы на меня. Я давно у этого Зимина на кукане сидел, но он меня не трогал и я, соответственно, в их дела не лез. Поэтому побеседовать с тобой мне, конечно, интересно — старое вспомнить. Однако пользы для меня от этого никакой, не знаю, как для тебя. На сим, пожалуй, и попрощаемся.
Я молча поднялся с кресла и направился к двери.
— Да, — крикнул мне в спину Рыбак. — За ребят моих извини, если, конечно, можешь. Когда банкиры мне на психику давить стали «наружкой», я, честно говоря, подумал, что они меня «подставить» хотят. Из-за этого убийства все в городе на ушах стоят.
Он опять хищно прищурился.
— Может быть, и на меня спихнуть все захотят. Ты им передай, что бы они там на меня не имели, я на себя эту мокруху вешать не собираюсь. Пусть не утруждают себя по этому поводу.
Открывая щелкнувшую передо мной дверь рыбаковского кабинета, я подумал, что последняя его фраза была первопричиной, из-за которой он и пошел на диалог со мной. Он хотел передать своим предполагаемым противникам, что никакого отношения к убийству Зимина не имеет и ни под каким видом иметь не собирается.
У входа в кабинет меня уже ждали несколько человек, по внешнему виду их вряд ли можно было бы отнести к разряду моих доброжелателей. Я прошел мимо них по коридору, миновал зал кафе и, выйдя в вестибюль, прямо около сидевшего читающего милиционера вынул сотовый телефон и, нажав несколько клавиш, сказал ответившему мне абоненту:
— Юрий, это Мареев. Все прошло нормально. Таксистов можно отпускать. — И дал отбой.
Милиционер удивленно поднял на меня глаза, но, так ничего не поняв, опустил их обратно в книжку.
Я вышел на улицу и пошел к своей машине. Через полчаса я уже плюхнулся в горячую ванну, как белый медведь в прорубь, и заорал отнюдь не благим матом. Все мои ссадины и ушибы заныли со страшной силой. Однако постепенно все успокоилось, и я слегка задремал. Периодически я просыпался, чтобы глотнуть купленное по дороге пиво. Не помню, сколько времени прошло, когда я наконец прекратил водные процедуры, осторожно обтерся полотенцем и отправился заново обрабатывать свои раны. «Видон» у меня был сногсшибательный, как раз по девочкам бы сейчас… Заплывший правый глаз, рассеченная бровь над левым глазом, ссадины на виске и лбу, синяк на подбородке и, как говорится, далее везде… Очень болела грудная клетка — уж не сломал ли этот мудак мне ребра?
Закончив медицинские процедуры, я почувствовал себя относительно способным к работе и направился к Приятелю. Думаю, ему будет небезынтересно послушать меня. Я обманулся в своих ожиданиях. Приятель быстро переварил заложенную в него информацию и прокомментировал коротко: