Он был в клетчатом пиджаке бежевых и зеленых тонов и коричневых брюках. Каштановые волосы, карие глаза — все в этом человеке коричневых оттенков. Меня тошнило от него. Хорошо, что меня уже вырвало сегодня утром в номере.
— Оставь меня в покое. Я вернула тебе все долги в Цюрихе.
Я двинулась дальше, но Йорг зашагал рядом со мной.
— Какая злопамятная, — сказал Йорг Бауэр.
Я опустила глаза и увидела, что он обут в черные спортивные ботинки. О Боже, какая безвкусица! Как он может появляться в таком виде в центре города, на Максимилиан-штрассе?
— Заткнись, легавый, и проваливай отсюда!
— И какая вульгарная!
Я шла по улице, не поднимая на него глаз.
— Эй, послушай, я больше не полицейский. Меня выгнали из полиции. Дела в Цюрихе не заладились. Одним словом, зло снова победило добро.
Я остановилась.
— Это радует. Я всегда была на стороне зла, так удобней жить.
Йорг Бауэр засмеялся. У него были ровные здоровые зубы.
— Я знаю это, дорогая моя. Оставшись не у дел, я стал изучать твое прошлое. Надо же было хоть чем-то занять себя. Надо сказать, тебя непросто найти. Ты постоянно переезжаешь с места на место.
Значит, наша встреча не случайна. Может, следует толкнуть его под проезжающую машину? Йорг как будто догадался о моих намерениях и крепко вцепился в мою руку.
— Успокойся, радость моя. Я не собираюсь заявлять на тебя в полицию. Я больше не отношусь к миру добра и справедливости, понимаешь?
Я несколько раз глубоко вздохнула, восстанавливая дыхание. У меня дрожали руки. Время неумеренного потребления спиртного не прошло бесследно. Пора с этим завязывать. Йорг Бауэр представлял для меня несомненную опасность. Безработному бывшему полицейскому нужны деньги, и он решил шантажировать меня.
— Может, выпьем кофе? — спросила я ровным голосом.
Мое спокойствие, казалось, встревожило его.
— Нет. Я предпочитаю пиво и телячьи колбаски.
В пивной уже собрались алкоголики, пришедшие с утра пораньше опохмелиться. Йорг Бауэр старательно очистил для меня колбаску от оболочки. Он, по-видимому, решил проявлять заботу о своем будущем источнике финансирования.
— Чего ты хочешь от меня? У меня нет денег, я почти все истратила. И в данный момент я тоже безработная.
На его лице заиграла белозубая улыбка. Я отметила про себя, что у него красивые руки. Вероятно, обнаженный он выглядит лучше, чем в одежде.
— Я почти на мели, честное слово, — продолжала я. — После той истории в Цюрихе я завязала. Это было так противно, что мне не хочется пережить подобное еще раз.
— Мне очень жаль, что тогда все так вышло, — сказал Бауэр. — Я использовал тебя, чтобы пробраться в номер к Хосе. Он застал меня во время обыска и вызвал полицию. Вышел страшный скандал. Оказалось, парень два года работал под прикрытием, а я спутал ему карты и все испортил.
— Жаль, что Хосе не шлепнул тебя прямо на месте, — сказала я.
Йорг снова засмеялся. В Цюрихе он был серьезен и вел себя очень сдержанно, а теперь в нем ощущались легкость и беззаботность — спутницы отчаяния.
— Я совершил ошибку, Фея, и поплатился за это. Нужно с достоинством переживать поражения.
Я осушила бокал пива и вытерла пену с губ. Мне было неприятно вспоминать ночь, проведенную с Хосе.
— А сейчас ты хочешь, сохраняя достоинство, шантажировать меня.
Он заказал еще два бокала пива. Выпив, я почувствовала себя значительно лучше. Руки перестали дрожать. Это, наверное, и называется опохмелкой.
— За твое здоровье, Фея. Ты ошибаешься. Я не собираюсь шантажировать тебя. Мне не нужны твои деньги. Я хочу предложить тебе одно дело.
— Я не работаю с партнерами. И потом, я давно отошла от дел.
— Речь идет о десяти миллионах.
Я задумалась. Деньги на моем счету быстро таяли, я не могла жить только на проценты. Мне хотелось покупать дорогие ювелирные изделия и жить в роскоши.
— Каждому?
— Каждый получит пять миллионов. Риск минимальный.
— Значит, из рядов стражей порядка решил перейти в ряды преступников?
— Перестань ерничать, Фея. Я предлагаю хорошее дело. Конечно, оно не совсем законное и слегка аморальное. Но крупные дела всегда носят подобный характер. Это дело можно провернуть только вдвоем, так что я сразу же подумал о тебе. Ты мне подходишь. Ты очень жадная до денег. И ты не подведешь меня, не предашь.
— Откуда ты знаешь?
— Я доверяю тебе. Один пожилой берлинец рассказал мне красивую историю о женщине, вернувшей ему его сбережения, которые он хотел дать ей в долг.