Задача ставилась так, что даже офицеры батальона считали операцию скорее учебной, чем боевой. Подчеркнем, что и офицеры и солдаты 1-й роты до этого дня участвовали в боевых действиях лишь однажды, в качестве прикрытия, и не имели непосредственного соприкосновения с противником. Проще говоря, были необстрелянными. Личный состав рвался в бой. (Вспомним обратную ситуацию, приведшую к Шутульской трагедии). Настроение у всех было радостно-возбужденным. На него не повлияли ни тревожные намеки паромщиков — афганцев во время переправы через Кунар, ни исчезновение двух местных проводников сразу после нее.
К 5.00 21-го апреля 1-я рота вышла на восточную окраину Сангама, расположенного в пяти километрах от границы с Пакистаном, и прочесала его. Противника в кишлаке не оказалось, хотя и были обнаружены следы его недавнего здесь пребывания. По сути дела, поставленная задача была полностью выполнена. С этого момента, по официальной версии, командир батальона майор Т. теряет радиосвязь с 1-й ротой, разбившейся на четыре группы и начавшей продвижение в глубь ущелья к кишлаку Даридам. Очевидцы же утверждают, что ротный — капитан Николай Цебрук получил приказ на дальнейшее прочесывание лично от комбата. Так или иначе, две группы втянулись в Даридам по левой, и две, во главе с ротным, по правой стороне Мараварского ущелья. Таким образом рота осталась без прикрытия сверху — Даридам визуально наблюдал со своего НП только командир 3-й роты, который и докладывал комбату о происходящем. Первой врагов заметила группа лейтенанта Николая Кузнецова. Он связался с Цебруком и сообщил, что преследует двух душманов, уходящих в сторону кишлака Нетав и далее в Чинау.
Вскоре группа ротного услышала выстрелы, а затем интенсивную перестрелку. Цебрук, оставив с группой своего связиста и взяв четверых бойцов, отправился туда, где завязался бой, оставшиеся же поднялись по правому склону и залегли на каменной террасе. Свидетели и люди, позднее анализировавшие события того дня, единодушны в своем мнении: ротный первым понял и осознал то, что уже произошло, и что неминуемо должно было произойти. И отправился искать свою смерть. И нашел ее — он был убит пулей в горло.
Группы по обе стороны ущелья — и кузнецовская, и та, что пыталась закрепиться на склоне, попали под прицельный огонь душманов и пакистанского спецназа «Черные аисты». Русских ждали — за день до этого комбат с командирами рот изучал место предстоящей операции с поста «зеленых», т. е. афганской армии. С утечкой информации через «зеленых» знакомы все, кто воевал в Афганистане, это было массовым и, в общем-то, привычным явлением. В данном случае это не было учтено.
Командир 3-й роты стал свидетелем того, как ловушка захлопнулась — противник вышел в тыл 1-й роты, спустившись по высохшему руслу восточнее Даридама. Комбат не вызвал вовремя артиллерию, приняв спускавшихся врагов за свою группу. Это позволило душманам подтянуть туда же еще около 50 человек. Часть басмачей огнем из ДШК, стрелкового оружия и легких минометов отражала попытки 2-й и 3-й рот спуститься на помощь окруженным товарищам. Другая — методично расстреливала разбившихся на мелкие группы бойцов. Они зажигали сигнальные дымы, надеясь на вертолеты, но тем самым окончательно раскрывали себя и свои и без того ненадежные укрытия.
В Асадабаде спешно создавался сводный отряд из остававшихся в расположении части солдат, бронегруппа ринулась на подмогу. Но танки попали на мины и подорвались, а БМП застряли на скалистом грунте — прорвалась только одна машина. Убегали драгоценные минуты, кончались патроны у раненных по нескольку раз окруженных бойцов. Те из них, у кого магазины автоматов опустели, взялись за гранаты…
Лейтенант Кузнецов оттащил в укрытие прапорщика, раненного в руку, ногу и лицо (он остался жив), и вернулся к своим. Через несколько минут последний путь к спасению был отрезан. Оставшись без патронов, тяжело раненный Николай Кузнецов подорвал себя гранатой Ф-1…
В этом же бою был совершен беспримерный в истории Афганской войны подвиг — семеро ребят (Гавраш, Кухарчук, Вакулюк, Марченко, Музыка, Мустафин и Бойчук), предпочтя смерть плену и истязаниям, взорвали себя штурмовой гранатой, сделанной из мины ОЗМ-72…
Во второй половине дня 21-го апреля, когда сводная рота и бронегруппа вошли в Мараварское ущелье, навстречу им уже шли уцелевшие бойцы, выводя и вынося раненых товарищей. Под утро следующего дня к своим выбрался солдат, рассказавший об ужасной расправе взбешенных яростным отпором врагов над нашими ранеными, оставшимися на поле боя. Им вспарывали животы, выкалывали глаза, жгли живьем. Один из ребят — ефрейтор Василий Федив, когда душман склонился над ним, чтобы добить, перерезал врагу горло. Его мучили дольше остальных, дробя камнями и прикладами кости…