Вообще, неприятно чувствовать себя на мушке. Идешь и думаешь: «Конечно, тропа надежная, вверху заставы, внизу блок, но сколько скрытых подступов. Сядет какой-нибудь фанатик, к примеру, на той скале, и ты у него в оптическом прицеле будешь как на сцене». Это не трусость, но беспокойство не оставляет. Что мое, то — мое. Ведь никто не знает, что я на самом деле чувствую. Наконец, дошли до заставы. Застава перебралась сюда недавно, а окопы уже есть, огневые точки устроены, строят себе бункер. Воевать можно. Но приходится брать командира заставы «за горло». Полнейшая беспечность, все вповалку спят под тентом. Бодрствует только повар, да с трудом нашли наблюдателя. Сидит молодой солдат, смотрит на дорогу, укутавшись в два бушлата и тулуп. Ни каски, ни бронежилета. Вольготная жизнь до поры до времени. Да и командир колоритен, борода двухнедельной выдержки, неряшливо одет. Можно понять, что и с бытом сложно, и воду носят на себе из Панджшера, и все же офицер должен и здесь оставаться офицером.
На следующей заставе порядка больше, это чувствуется по малейшим деталям. И это убедительней, так как в таких вещах трудно пустить пыль в глаза. Первым делом сел, отдышался, осмотрелся. Как раз над головой прошли «вертушки» и пошли к нам в «группировку» на посадку. Вчера выходил на связь с НачПО (начальником Политотдела) Александром Греблюком, и он обещал прислать лично для меня «Шилялис». Вижу в бинокль, как его разгружают. Вот тогда буду настоящим домовладельцем (вечером уже смотрел телевизор). Вид с вершины как с самолета. Воздух чистый, марева еще нет, и наклонные лучи солнца четко и контрастно делят горы на хребты и долины, черное и белое. А наверху как антураж — снежные вершины пятитысячников вдали на горизонте. Зрелище запоминающееся. Если бы здесь еще не стреляли иногда, то совсем курорт. А застава боевая, «духов» видят каждый день. Даже точно знаем, где у них лагерь, где пещеры, но попробуй достань. От нас далеко, а соседняя застава их за хребтом не видит. Изредка наводим вертолеты, работаем артиллерией и, наверное, кого-то достаем. Вчера, по докладу наблюдателя, они кого-то хоронили. В 20-кратный прицел ПТУР людей видно отчетливо. Но сейчас они нас видят лучше. Солнце бьет прямо в глаза. Я по крайней мере еще не видел ни одного «духа».
Сегодня впервые почувствовал, что на крутом длинном спуске, да по осыпям спускаться не легче, чем подниматься. Работают другие группы мышц, которые обычно «спят». Под конец пути ноги начинают мелко дрожать, пота столько же, сколько на подъеме, кроссовки полны камней и глины. Спускаются здесь обычно бегом, так легче, но и ноги на грани вывиха. Нам сейчас легче, чем псине, которая за нами увязалась. Поднимаясь наверх, я ей завидовал, она успевала подняться вверх и вернуться обратно несколько раз. Зато вниз на двух конечностях спускаться удобнее, чем на четырех. Уже начав спуск, увидели работу блока по противоположному склону ущелья. Выстрелы и разрывы в горах резкие, сразу не поймешь, откуда и куда стреляют. От нас это километрах в двух. Видим разрывы, но не видим цель. Только внизу узнали, что блок заметил группу «духов» и из пушек БМП положил несколько человек. Затем по их просьбе там поработала наша артиллерия.
Афганский стильПочти все офицеры носят самодельные жилеты для магазинов, гранат, ракет. Удобно для переноски. Дополнительно прикрывает живот. Наилучшая одежда для краткого похода в горы — маскхалат на голое тело. На ноги — кроссовки, но на совещание изволь надеть ботинки. В треугольник металлического приклада вставлен индивидуальный пакет, вокруг шейки приклада обмотан кровоостанавливающий жгут. На любителя магазины автоматов скреплены попарно, патроны вверх-вниз. У пехотинцев на БМП — названия городов, у каждого свой, родной. Часто попадается на глаза машина с надписью «Керчь». На наших машинах «махновских» надписей нет.
Комнаты в блиндажах и в крепости, как, наверное, и во все времена, обвешаны фотографиями и вырезками из журналов. Женские лица и фигуры от первых красавиц до не совсем одетых. Здесь же фотографии дорогих супруг и любимых чад. На стенах и на полу пестрые, безвкусные трофейные коврики. Потолки прибраны кто чем нашел, чаще всего капроном тормозных парашютов с аэродрома. Кое-где висят на стенах допотопные кремниевые охотничьи ружья (мультуки). Обязательно — календарь. Часто для разных целей (от пепельницы до абажура) используются желтые пластмассовые корпуса итальянских мин ТS 2,5 и ТS 6,1.
Натуралистические заметки