— В Карачи доставили портативные зенитно-ракетные комплексы «Рэд Ай», — доверительно сообщил Смит и тут же заметил на лице своего собеседника недоумение.
Башир поскреб короткими пальцами бороду и только после этого спросил:
— А что это такое?
— Это такая «шайтан-труба», при помощи которой подбивают не машины и танки, а сбивают вертолеты и даже самолеты, — елейным голосом проговорил Смит и заметил блеснувшие глаза Ранжи. Его зрачки как будто превратились в экраны игрального автомата, где сейчас большими буквами высветилось: «Джекпот». Действительно, сбитый вертолет стоил не меньше полудюжины танков, а самолет — доброго десятка. Причем танк реже удается поджечь с одного выстрела, как правило, это бронированное чудовище требует нескольких гранатометных выстрелов или мощного заряда радиоуправляемого фугаса. Все это хлопотно и накладно…
— Моих людей поведут через пустыню, и я не смогу их задержать. Они живут по своим законам, и никто не сможет их убедить. — В голосе полевого командира звучало искреннее сожаление. Сейчас рушилась хорошо отлаженная схема, но если отложить получение нового вооружения до следующего раза, то «шайтан-трубу» против авиации получат другие моджахеды, а значит, они будут иметь козырь под названием «внезапность».
Ранжи не был достаточно образован, но долго воевал и хорошо знал, что после первых же потерь шурави начинают принимать меры, чтобы сократить их до минимума. А это значит, что сократятся и его доходы.
Башир посмотрел на Смита, в его глазах американец, к своему удовольствию, разглядел рабскую мольбу.
— Хорошо, мой друг, — сжалился янки. — Ты со своим отрядом уйдешь вовремя, но дашь мне две дюжины бойцов. Самых смышленых. А через месяц они вернутся в Афганистан с зенитными ракетами.
Теперь на лице афганца заиграла довольная улыбка, он, несмотря на свои внушительные габариты, проворно вскочил на ноги и выбежал из шатра, только парусом надулась его шелковая рубашка. Спустя мгновение окрестности огласили его вопли:
— Халед, Халед!
Племянник Ранжи был молодым парнем, не достигшим и тридцатилетнего возраста, но воевал с первого дня, как Башир собрал свой отряд, и теперь командовал небольшой группой, которая была чем-то вроде личной гвардии полевого командира…
Из-за крайней палатки выскочила долговязая фигура в черном, перетянутая ремнями и кожаными подсумками для боеприпасов, в правой руке Халед держал автомат.
— Ты звал меня, дядя? — почтительно осведомился он, остановившись перед Ранжи.
— Да, сынок, — быстро закивал Башир. — Возьмешь своих людей, отправишься с нашим американским другом и будешь выполнять все его распоряжения. Да свершится воля Аллаха.
— Аллах акбар, — эхом вторил Халед, еще крепче сжимая цевье автомата…
Первая неделя в Афганистане пролетела для Кирилла практически незаметно. В течение пяти дней подполковник Гончаров поэтапно вводил его в курс предстоящей оперативной работы, которая в основном заключалась в общении с информаторами.
Информаторов было четверо, и у каждого была своя «точка», где они встречались с куратором, у каждого был свой опознавательный знак, сообщавший о необходимости рандеву.
Гончаров познакомил Маркова с каждым из «барабанов», не без основания считая, что личное знакомство залог успеха.
Затем отвез капитана на виллу старшего военного советника. С самим сановником оперативникам увидеться не довелось, но, как объяснил подполковник, общение с советником вовсе не обязательно, главное заключалось в другом.
— Восточное крыло виллы отдано под наши нужды. «Барабанов» можешь сюда возить в любое время суток, обслуга предупреждена, проблем не будет. Главное — сохранить инкогнито информаторов, это твое основное оружие на этой войне.
Дальше шел инструктаж с учетом возможных ситуаций и нюансов, возникающих при этом. Конспектировать, естественно, ничего было нельзя, и Маркову приходилось напрягать мозги, что называется, по полной программе.
Напоследок подполковник Гончаров подарил Кириллу свой «АКМСУ», короткоствольный автомат, внешне похожий на «АКСУ», только с калибром 7,62 мм, как у «АКМ», предмет зависти всего гарнизона «русской зоны». Один из командиров взводов даже предлагал обменять его на трофейный английский мушкет восемнадцатого столетия. Но Марков не клюнул на посул.