— Разве это важно? — спросил он. — Главное — пьесы написаны!
Она удивилась такой наивности, чтобы не сказать больше.
— Это чрезвычайно важно! — церемонно ответила она и как будто стала выше ростом.
Джек сразу почувствовал себя полуграмотным каюром, хорошо знающим только повадки собак в упряжке. А она настоящая леди из рода королев и за полмили рассказала ему столько поразительного об искусстве. Вот ей бы писать рассказы, а не ему!
Но он не согласился, что пьесы написали аристократы. Он готов признать автором «Гамлета» Кристофера Марло, великого драматурга, магистра, предшественника и соавтора Шекспира.
Элина поразилась гениальной интуиции Джека, который сразу сказал то, над чем бились профессора. Видно, этот парень учился так: сразу брал только вершины, а вакуумы впоследствии заполнялись сами.
Электрическое зарево города было еще далеко. Накрапывал дождь. Высокие травы хлестали по коленям, холодили ноги. То и дело дорога ныряла между холмами.
Элина читала ему стихи Кольриджа и Саути, тревожащие, как лунный свет на штормовом море.
А он уже любил ее как сокровенный смысл жизни.
Оказывается, до этого он не жил, а прозябал, как змеи в зимних горах. Теперь хлынуло солнце любви. Первой, единственно настоящей. Все остальное — браки, расчет, покой или ревность.
Граненая резкость сравнений, точность мыслей и картин переполняли его. Вот теперь он напишет рассказ!
На повороте Джек бросил велосипед и прыгнул в знакомую лагуну. Элина догнала его в темной воде, преданно посмотрела в глаза, и он дружески потрепал ее мокрые волосы.
Сушиться вошли в хижину рыбака. Выпили какой-то дряни. Были счастливы.
Перед светом, усталые, полуспящие, добрели до чопорного загородного замка, где Элина жила у родных. Он вспомнил свою тесную каморку, заваленную рукописями, сетями, книгами, и предложил вечером встретиться в парке. Она подумала и перенесла свидание на пристань.
Вечером Джек сунул ноги в горячие от утюга брюки, модно повязал галстук, быстро поцеловал мать и вышел.
В порту ему встретилась живописная группа. Три грузчика в изорванных майках на бронзовых телах шли, обнявшись за шеи. У каждого на руке коленкоровая сумка — туда поутру их жены кладут бутерброды и бутылку с молоком или пивом. Блаженные, добродушные физиономии, нетвердая походка указывали на то, что сегодня они кое-что заработали и отметили это в портовом кабачке. Самого слабого они поставили в середину и нежно вели товарища домой. Они глядели на встречных бесконечно добрыми глазами, словно просили извинения, что хватили по рюмочке-другой.
Это они грузят корабли, строят дома, делают ром, хлеб, сахар. Их жизнь — каждодневный труд, и сейчас им выпала краткая минута отдыха.
— Хелло, Джек! — уступили они ему дорогу — ведь он стал джентльменом.
— Хелло, ребята! — приветствовал их бывший инспектор по борьбе с браконьерами.
Он не раз грузил с ними корабли. С любовью обнял бы их сильные, чистые от солнца тела. Но у него свидание. Нет, нет, сегодня он не может разделить их радость.
И они с теплой укоризной проводили взглядами товарища, который вышел в люди и, конечно, не станет пить с ними. Они это понимают и не обижаются. Он бы и теперь работал в порту, но в газете платят больше. Молодец, Джек! Так и надо! Хотя всегда грустно терять хорошего товарища и способного грузчика.
Сияющий Джек оперся о винную бочку и смотрел на океанский корабль, отходящий в Европу.
Суетились пассажиры, сновали матросы, надрывались боцманы и штурманы.
В последнюю минуту к трапу подкатила карета. Вышел крупный мужчина в черном, потом старая леди в кружевах и Элина в дорожном платье. Она сразу же подбежала к нему.
— До свиданья, Джек! Вот мой адрес. Пиши. Я буду всегда помнить эту ночь.
И горы, и небо, и океан катились через сердце Джека. Он никак не мог протянуть руку к ее руке в глухой перчатке.
Завыла сирена парохода. Дым повалил из труб. Черный мужчина нервно стучал стэком по серебряной цепи парадного трапа. Носильщики уже спускались вниз. В рупор оповестили о прибытии лорда, члена английской королевской семьи.
Элина быстро поцеловала Джека в щеку и легко побежала наверх. Словно к облакам убежала.
Загремели якорные лебедки. Когда корабль разворачивался в бухте, чтобы лечь на курс, Джек подумал, что не сказал о своей любви.
Но разве о ней надо говорить?
В зное дней, в звездности тяжких ночей он писал о ней, надеялся, слал письма в Англию, но Элина молчала.
Много лет спустя он побывал в Лондоне, но уже не искал ее.
В этом городе он оделся в потрепанную рабочую одежду, зашил в нее табак, спички, золотой соверен и отправился изучать лондонские трущобы, чтобы потом, после ночлежек, притонов, тюрем и харчевен, где чудаки из Пикквикского клуба изучали природу человека, написать об ужасающем положении бедняков в первой по богатству империи мира.