Еще больше, чем от транспортных неувязок, страдает сенегальская экономика от контрабанды, широко практикуемой по обе стороны границы.
Балингора, где находится паромная переправа транзитного автотранспорта через Гамбию, хотя и отмечена на карте как населенный пункт, напоминает скорее своеобразный «Универсам», протянувшийся на сотни метров-по обе стороны упирающейся в реку дороги. В маленьких, тесно прилепившихся друг к другу лавчонках есть буквально все: полотенца и белье с клеймом «Made in China», индийский чай и английские ткани, французская косметика и западногерманская эмалированная посуда, японские транзисторы и гонконгские детские игрушки. Все это в несколько раз дешевле, чем в соседнем Сенегале. И никакой водитель грузовика или транзитный пассажир не может удержаться от соблазна. Любой сенегалец, отправляясь в путь через Гамбию по своим или казенным надобностям, берет с собой не только всю имеющуюся наличность, но еще влезает в долги, не говоря уж о заказах многочисленных родственников и друзей. До поздней ночи не закрываются лавочки Балингоры, а бесстрастная статистика подсчитывает понесенные Сенегалом убытки. Известно, например, что из 100 проданных в Сенегале транзисторных радиоприемников лишь пять-попадают в страну официальным путем, т. е. с уплатой таможенных пошлин; остальные привезены контрабандой из Гамбии.
Но если бы речь шла только о транзисторах или губной помаде, проблема контрабандной торговли через сенегало-гамбийскую границу вряд ли занимала бы столь заметное место в официальных документах и выступлениях сенегальских руководителей. А они утверждают, что наносимый контрабандой ущерб составляет ежегодно не менее 5 миллиардов западноафриканских франков. Из чего же складывается эта ощутимая для сенегальской экономики сумма?
Гамбия, как и Сенегал, в годы колониального господства была превращена бывшими хозяевами страны в плантацию по выращиванию арахиса, 90 % которого шло на экспорт. Английская компания «Гамбиа ойлсидс маркетинг борд», которая контролировала сбор урожая, очистку, переработку и вывоз из страны земляного ореха, выплачивала своим акционерам завидные дивиденды. И, хотя маленькая Гамбия не могла тягаться со своим соседом по объему валового сбора этой культуры, она выдерживала сравнение с ним в отношении показателей доходности основной отрасли экономики обеих стран.
Каждый год, когда наступает пора сбора арахиса, сенегальская государственная заготовительная организация устанавливает закупочную цену на него; в Гамбии эта цена оказывается неизменно несколько выше. В результате сенегальским крестьянам, живущим близ границы, становится выгоднее продавать урожай в соседнюю Гамбию. Спустя же несколько месяцев, когда французские маслобойни, находящиеся в Сенегале, начинают задыхаться от нехватки сырья, арахис из Гамбии перепродается им, но уже по более высоким ценам мирового рынка и помимо сенегальской казны в лице упомянутой выше заготовительной организации.
В связи с проблемой «арахисовой контрабанды» в Сенегале часто говорят о невозможности обеспечить прочную охрану границы, протянувшейся на многие сотни километров по тропическим зарослям, болотам или нехоженой саванне. Такие разговоры невольно вызывают в воображении хрестоматийный образ контрабандиста, который темной ночью пробирается по тайным тропам с мешком товара за спиной. Но если бы земляной орех переправлялся через сенегало-гамбийскую границу действительно таким способом, то выручки от каждого благополучно доставленного мешка едва ли хватило бы на бутылку пива или две пачки дешевых сигарет.
В действительности же сенегальский арахис переправляется в Гамбию на многотонных грузовиках по дорогам, нанесенным на все туристические карты. Как такой груз минует среди бела дня таможенные посты, остается загадкой. Разгадать ее, конечно, не так сложно, но лучше воздержаться от проявления нескромности, особенно неуместной там, где дело касается деликатных пограничных проблем между суверенными государствами…
Пересекая в обоих направлениях Гамбию, мы не раз наблюдали, как перегружают арахис с автомашин на плоскодонные барки, на которых доставляют его по реке к месту складирования или переработки. Зрелище это, прямо скажем, захватывающее. Грузчики — и убеленные сединами старики, и поигрывающие тугими бицепсами молодые парни — принимают с борта грузовика высокие, едва ли не в рост человека, мешки на голову и, балансируя с ловкостью цирковых канатоходцев по узенькой доске, взбегают на борт барки. У открытого люка они одним движением сбрасывают свою ношу на подставленные руки двух товарищей, которые с непостижимой ловкостью, буквально на лету, развязывают мешок и высыпают его содержимое в чрево утлой посудины. Рядом с люком растет гора пустых мешков, по числу которых потом будет производиться расчет с артелью грузчиков. В воздухе стоит пыль столбом, лоснятся на обжигающем солнце покрытые потом обнаженные тела артельщиков, однако ритм работы не снижается до тех пор, пока не ляжет на кучу последний пустой мешок. Когда нагруженная барка отчаливает, ее борта едва возвышаются над водой, и кажется, что малейшей волны достаточно, чтобы отправить и лодку, и ее содержимое на дно реки. Но, судя по всему, гамбийские шкиперы — мастера своего дела, поскольку рейсы обычно заканчиваются благополучно.
Из рассказанного выше может сложиться впечатление, что маленькая Гамбия только тем и живет, что подрывает экономику беззащитного Сенегала. На самом же деле все обстоит гораздо сложнее. Этим и объясняется в конечном счете нерешенность многих проблем в отношениях между двумя странами.
Какому бы из двух образов Гамбии — банана или кости в зубах у Сенегала — мы ни отдали предпочтение, оба они связаны с челюстями. А крепкие челюсти, как известно, перемалывают и кости, что уж говорить о банане! Гамбийская экономика значительно в большей степени зависит от Сенегала, чем сенегальская от Гамбии. Зависимость эта начинается с отсутствия в Гамбии глубоководного порта и международного аэропорта, способного принимать современные воздушные лайнеры. Поэтому основной поток гамбийских экспортных и особенно импортных грузов, как и вообще транспортные связи Гамбии с внешним миром, идет через Дакар, что ощутимо отражается на экономике страны, ориентированной на внешнюю торговлю. Это обстоятельство в немалой степени тормозит также развитие туризма, которому в последние годы гамбийское правительство уделяет все большее внимание как важному источнику поступления иностранной валюты. С каждым годом все энергичнее внедряются в гамбийскую экономику и сенегальские филиалы крупных французских банков, страховых компаний, торговых фирм, а на гамбийский рынок все шире проникают товары сенегальского производства: спички и мыло, мука и напитки, обувь, цемент и прочие товары.
Так, в сложном переплетении взаимозависимости и соседствовали эти две страны, населенные людьми одного рода-племени, говорящими на одних и тех же языках и часто связанными узами кровного родства.
Эти строки о Гамбии и ее сложных взаимоотношениях с единственным соседом были уже написаны, когда в августе 1981 года из Дакара и Банжула стали поступать сообщения, из коих можно было понять, что сенегальские «челюсти» все-таки сомкнулись, поглотив неподатливую гамбийскую «кость». И появилось сомнение: а нужны ли теперь читателю все эти рассуждения, навеянные когда-то нудным ожиданием парома в Балингоре? Но, поразмыслив, я решил ничего не менять: все сказанное ранее — это предыстория разыгравшихся позже событий, без которой трудно уяснить их суть.
В августе 1981 года в отсутствие гамбийского президента Д. Джавары, отправившегося в зарубежное турне, в Банжуле была предпринята попытка государственного переворот. Правительству были предъявлены обвинения в коррупции, злоупотреблении властью и распродаже национального достояния западным монополиям. Под предлогом оказания помощи уже низложенному президенту сенегальские войска вступили в Гамбию и после упорных, кровопролитных боев подавили сопротивление инсургентов. Власть Д. Джавары была восстановлена, и тому ничего не оставалось, как согласиться на создание конфедерации Сенегамбия. В ее рамках были объединены и поставлены под сенегальский контроль силы безопасности и армейские подразделения обеих стран.
В Париже и Лондоне это решение было воспринято положительно, чего нельзя сказать о широких кругах общественности Гамбии и Сенегала. Впрочем, их мнением никто не интересовался, хотя возражения против такого «слияния» высказываются по обе стороны границы. Многие склонны считать его «объединением под дулом пистолета», а оно не может быть устойчивым, скорее наоборот — породит лишь дополнительные и труднопредсказуемые сложности в отношениях между народами-соседями. Но не будем гадать, как сложатся эти отношения и насколько жизнеспособной окажется новоявленная конфедерация. Тем более что настала пора продолжить наш путь в Казаманс.