— Законченное произведение живет помимо нас, — улыбнулся Джон Такавира. — Только оно само могло бы вам ответить, если бы у него был язык. А мои мысли заняты уже другим. Художнику трудно истолковывать, он создает.
— Возьмите любовь к родине — сквозную тему творчества многих наших ваятелей, — рассуждает Джорам Марига. — Это искреннее, естественное чувство нельзя выразить прямолинейными, пусть даже броскими приемами, навязчивыми и поверхностными, как лозунги. Оно требует особой душевности, без которой выстрел будет холостым.
Зимбабвийский художник выражает свой патриотизм, обращаясь к национальным темам и сюжетам, прибегая к сугубо национальным формам и символам.
— Я знаком с десятками скульпторов, живописцев, графиков, которые по-мужски скупо говорят о привязанности к отечеству, но чутко реагируют на все повороты и трудности в развитии страны, — замечает профессор Роджерс. — Они отправляют свои произведения на заморские выставки не в погоне за личной славой, а для того, чтобы поведать миру о красоте родной земли. Их патриотизм — не в громких шаблонных фразах, а в страстном рассказе о своей деревне, быте и труде односельчан, в озабоченности судьбами родины, в стремлении к совершенству, наконец.
«Коли уж взялся за дело, делай его наилучшим образом», — гласит мудрость шона. Такая форма патриотизма была присуща зимбабвийцам во все времена и сохраняется по сию пору. Она устраивает всех. В устном моральном кодексе шона есть и принцип «куфадза», означающий «порадовать другого». Высшее счастье в нашей короткой жизни — доставлять другим удовольствие, радость, поступать так не ради похвалы или выгоды, а от чистого сердца, учат старики молодежь. В языке этого народа шесть синонимов «милосердия», «прощения». Корыстная лесть осуждается, шона четко различают вежливость и подхалимство. «Если король хромает, то подданные ползают, — говорят они. — Но настоящие мужчины всегда стоят на ногах».
Хотя народная мораль подтачивается влиянием западной цивилизации, традиционные нормы везде, особенно в деревне, имеют пока силу закона. Молодым твердят: идите к совершенству, мы вам поможем.
— Когда вы заканчиваете работу и вроде бы удовлетворены ею, — размышляет вслух ваятель из Булавайо Джозеф Муссондо, — очень важно сознавать: предел возможностей не достигнут, вы еще способны сотворить нечто более глубокое. Это главное в творчестве. Так что предпринимайте новую попытку достичь совершенства. За ней — следующую. Многие художники в моей стране думают именно так. Недаром у нас говорят: «Путь к счастью и совершенству бесконечен».
На крупнейшей за всю историю Зимбабве выставке, открытой в Национальной художественной галерее в дни встречи глав государств и правительств неприсоединившихся стран (Хараре, сентябрь 1986 года), мое внимание привлекла скульптурная композиция — триптих Дж. Муссондо «Ядерная катастрофа». Он щемяще, очень образно показал, какую трагедию принесла бы человечеству атомная война.
— Наши традиции велят всем людям жить вместе, трудиться сообща, беречь жизнь, — пояснил мне Джозеф.
Жить вместе — заповедь предков. В старину она адресовалась прежде всего мужской половине народа. Женщины приходили в новые семьи из других кланов, родов, деревень, как и сейчас. Мужчины же оставались там, где родились. Им было завещано сплачивать семьи, чувствовать локоть друг друга, чтобы не встать на колени перед природой, коварными врагами. Нынешнее индустриализирующееся общество требует, чтобы мужчины покидали деревню, заставляет матерей идти на работу и раньше, чем принято по обычаю, оставлять детей дома одних. Все больше черт индивидуализма и эгоизма появляется у людей, еще недавно клявшихся именем деревни, именем рода. Но ощущение необходимости взаимной поддержки еще сохраняется в сознании, из которого не вытравить разом то, что откладывалось столетиями.
…Ваятелю Адаму Мадебе горячо и долго рукоплескали, когда жюри торжественно объявило его победителем конкурса, устроенного художественной галереей и центром искусств и ремесел второго по величине города Зимбабве — Булавайо. Бронзовая статуя «Устремленный в будущее» изображала атлетически сложенного нагого мужчину. Вскинув голову и прикрыв левой рукой, как козырьком, глаза от солнца, он сосредоточенно смотрел вдаль. Знатоки кружили возле впечатляющей фигуры, сравнивая ее ни больше ни меньше, как с Аполлоном Бельведерским, который показался им теперь «обезжиренным» на фоне зимбабвийского атлета.