Иногда можно говорить на одном языке, но понимать друг друга по-разному. В Мутаре я услышал историю, случившуюся в конце 70-х годов. Однажды начальнику округа, белому, сообщили, что в деревенской больнице умерла роженица. За новорожденным пришла бабушка, но у нее нечем было кормить дитя. Отзывчивый администратор купил старушке шесть банок детского питания, долго и дотошно растолковывал ей, как пользоваться продуктом. Она согласно кивала головой, твердя: «Спасибо, патрон».
Через неделю начальнику доложили, что в приемную пожаловала какая-то крестьянка. Он вышел, перед ним стояла та самая бабушка, выглядевшая еще более расстроенной, чем раньше. «Сэр, — пожаловалась она. — Я съела, как вы рекомендовали мне, все питание, но молоко до сих пор у меня не появилось. Дитя голодное». Бедняжка просто не смогла перешагнуть через принятые в ее народе представления о кормлении младенца.
Как поладить с таким человеком, заслужить его доверие? Прежде всего терпением, учтивостью, искренним желанием уяснить обычаи и понятия его земли. Бессмысленно и бесполезно сердиться, обижаться на него, если у вас никак не налаживается взаимопонимание. Зимбабвийцы ценят интерес постороннего к их проблемам, стремление по-человечески понять их заботы, целесообразность социально-политического уклада. В образе жизни, особенностях мышления и поведения народов этой страны присутствует трогательная наивность, которая проявляется в поклонении природе, прошлому. Запоминается романтическая, чуть навязчивая забота о нравственной чистоте человеческих отношений, какая-то необычная, смешная для нашего практичного времени доверчивость.
Наверное, они будут ближе к истине, чем мы, европейцы, если сохранят эту «старомодность» нравов. Мне лично по сердцу изумительная по глубине проникновения в человеческую психологию мысль русского историка В. О. Ключевского: «Отнимите у современного человека этот медленно и трудно нажитой скарб обрядов, обычаев и условностей — и он растеряется, утратит все свое житейское уменье, не будет знать, как обойтись с ближним, и будет принужден все начинать сызнова». Нам ли, россиянам, не знать, сколь психологически тяжело начинать все сызнова, когда даже соотечественники кажутся незнакомцами, чужаками. И как бы тепло человеческих отношений, подобных существующим у жителей Зимбабве, помогло нам в нынешний трудный час!
Воистину, если у дерева крепкие корни, ему не страшны любые бури.
ПРОСТИ НАС, СЛОН!
Пигмеи! Об их существовании вроде бы знают все. А вот о том, как они живут, имеют представление очень немногие. Все годы работы в Африке я интересовался этим удивительным народом маленьких людей, обитающих в непроходимых лесах. И мои поиски однажды увенчались успехом. Я побывал в гостях у пигмеев, увидел их нелегкую жизнь.
Из камерунского городка Йокадума мы с проводником Амаду взяли курс на юго-восток, в края пигмеев бака. Шли пешком, подчиняясь изгибам тропинок, несколько раз форсировали реку Вуму и ее притоки — временами по мостам из побегов лиан. Перед каждой переправой вброд Амаду предупреждал меня о крокодилах, затаившихся в мутных водах. Наконец у берега реки Санга, чуть севернее ее притока Нгока, из зарослей выглянула деревня на укромной поляне.
Несколько круглых хижин из веток и листьев стояли перед нами. Увидев нас, маленькие, как дети, люди, загалдев, кинулись врассыпную, вмиг растворившись в лесу. Помрачнев, Амаду начал истошно что-то кричать, вызывая пигмеев из дебрей, объясняя, что к ним заглянули добрые гости. В припадке скромности я дернул было его за рукав, чтобы умерить пыл, но проводник досадливо отмахнулся: получишь из кустов отравленную стрелу — тогда будет поздно.
Пигмеи замкнуты, недоверчивы, пугливы, но расположить их к себе легко: надо быть добрым с ними. Это они чувствуют. Успокоившись, несколько бака подошли к нам и отвели к старейшине Эссопву. Вождей у пигмеев нет, ибо, объяснил Эссопву, возвеличивание одного может погубить все племя, привыкшее любое дело решать сообща. Старейшина, ростом, как и остальные, примерно 130 сантиметров, красовался в наброшенной на плечи обезьяньей шкуре, прикрепленной к опоясывавшему талию ремню из кожи гориллы. Лицо и тело его были раскрашены древесным углем и растительной смолой, отчего золотисто-коричневая кожа стала темно-шоколадной.
Вечерело. Женщины спокойно варили душистую похлебку из трав на обезьяньем жиру, что отнюдь не приводило меня в восторг.
От района к району пигмеи зовутся по-разному: бака, бабинга, бангомбе, бамбути, бабензеле… Быт их прост и неприхотлив, люди поглощены каждодневной борьбой за выживание. Они мастера использовать все ресурсы леса и живут в согласии с окружающей средой. Создается впечатление, что они буквально отмеривают для себя «жизненное пространство» в лесу: по одному квадратному километру два-три человека, чтобы не «перегрузить» среду. Мужчины промышляют охотой на кабанов, обезьян, антилоп, грызунов и других животных. Пигмеи любят полакомиться белыми муравьями, термитами, личинками, гусеницами, змеями. Дети одной из последних охотничьих цивилизаций, они замахиваются и на слонов. Когда в округе обнаруживают гиганта, организуется группа до тридцати человек, из которых — десяток охотников. Смельчаки подкрадываются к слону с подветренной стороны. Остро наточенными ножами ему перерезают сухожилия задних ног, вонзают копья в хобот и брюхо. Нужно обладать ловкостью, чтобы успеть отскочить от разъяренного исполина. Потом ждут, пока он не истечет кровью и не рухнет наземь.