Мы с Лиджи опустили утренний трэш и всю дорогу говорили обо всём на свете, кроме школы. У отца был тот тип характера, который ладил одинаково хорошо и с детьми, и со взрослыми. Он отлично выискивал преступников, ловил воров, был дерзким и непоколебимым с врагами. А дома Натан Риколетти готовил по утрам своей единственной дочурке её любимые тосты, дарил на дни рождения чудные подарки, проигрывал каждый раз, играя в дурака, помогал мне делать домашку, в детстве заплетал косы и был мне и за маму, и за папу. Он был для меня примером для подражания, и отсутствие матери не сильно повлияло на становление моей личности и характера.
— Пап, мы пошли, — сообщила я, прежде чем выйти из машины, — ты допоздна?
— Сегодня, да, — ответил он, помахав нам.
Мы с Лиджи вместе сделали домашку, оставив математику на потом. Трудно было сосредоточиться на предмете, который я итак плохо знала, когда девчушка рядом только и делала, что мешала плясками.
— Давай со мной! — ныла она, — одной не интересно.
Я решила, что все-таки стоит попробовать себя в танцах, чем пытаться что-то решить в этой суматохе. Мы отжигали, устроив настоящую дискотеку у меня дома. После часового развлечения, включавшего в себя не только танцы, но и прыганья по кровати, мы плюхнулись на мою двухспалку, выбившись из сил. А затем смеялись до упаду, сами не понимая, зачем.
— Эл, а почему мы смеёмся? — задала она неожиданный вопрос.
— Не знаю, — ответила я, выдохнувшись. Наш звонкий смех разлетался по всему дому, хорошо, что никого, кроме нас, не было.
— Жаль Сарена, — выдавила я, внезапно вспомнив его убитый вид и дрожащие руки.
— Тебе о себе нужно беспокоиться, девушка. Что если теперь ты станешь его игрушкой? — отдышавшись, заявила она. Я задумалась. — Смотри, какой красавчик, — она повернула ко мне экран телефона, на котором я увидела фото красивого брюнета со светлой кожей. Волосы были аккуратно уложены, а на нем самом красовался солидный костюм бордового цвета. Аура, исходящая от него, точно была аурой знаменитости, хотя этого артиста я доселе не видела.
— Кто это? — задала я вопрос и внизу поста прочитала хэштег #ДэрилХаймс
— Весьма популярен. Его прозвали «восходящей звездой модельного бизнеса». Правда, красивый? — улыбнулась Лиджи, пролайкав фото парня, — я его пока не встречала, но надеюсь, когда-нибудь у нас будет совместная съёмка. Жаль, он не с нашего города.
— Понятно, — прокомментировала я, — у тебя же послезавтра съёмка для рекламы?
— Ага, до сих пор не могу поверить, что обошла сто претенденток и получила-таки контракт.
— А я могу, ты ж у меня такая красавица! — дернула я ее. Лиджи Каймер была представительницей редкой красоты. Так называемой «фарфоровой куклой», которую часто сравнивали внешне с именитыми актрисами и моделями. Белоснежная кожа, голубые глаза и вьющиеся светло-русые волосы давали полное право называть её так. Раньше она часто красила волосы то в пепельный, то в каштан, но затем решила вернуть свой естественный оттенок после того, как один фотограф сказал, что русый ей идет больше. Странно, что одно слово фотографа смогло ее убедить вместо моих ежедневных просьб и попыток.
Вечером она ушла. Мне было лень её провожать да и домашку надо было делать, поэтому я притворилась, что уснула на диване во время просмотра «Дивергента». Мне и смотреть не пришлось, она итак весь фильм комментировала, повторяя каждый раз, когда на экране появлялся главный герой, что он сильно напоминает ей Вайзуса.
— Вот, хоть убей, не могу теперь развидеть! — заключила она.
***
Утро вторника началось не самым лучшим образом. Я проспала, а потому не получилось нормально накраситься. Папа, к счастью, довез меня, и я на всех порах бежала к школьным воротам. Проходя по аллее, я заметила кучку школьников, собравшихся у скамейки. Заметив среди них Лиджи, я подошла.
— Что происходит? — не успела я спросить, как всё предстало моему взору. Мое вчерашнее вмешательство, по иронии судьбы, наоборот, только ухудшило жизнь бедному Сарену. Похоже, Дилан вчера не добрался до него и решил вытряхнуть всё из него сегодня утром. Я заметила, что ударить он его пока не успел, но вся ярость Дилана давала о себе знать: он был готов нанести жесточайший удар и никто на этот раз не посмел бы его остановить.