Перед вездеходом уходила в небо огромная красная стена. Обзор был мал, трудно понять, что это за строение.
О таких колоссальных постройках на Додарбе никто в ВБ еще не знал. Стена была покрыта треугольными острыми шипами и рождала ассоциацию с древней прочной крепостью. Посреди темным провалом зияла треугольная дыра.
Неподалеку стоял лиогянин, держа на руках мямара. Это был совсем не Багдо, а гораздо более мелкий и пугливый зверек. Оба — и человек и животное — с напряжением смотрели в сторону темного проема.
В этот момент в поле зрения попал еще один очень крупный мямар ровного красного цвета.
– Ого, — прошептал Крис, — да здесь их целый питомник.
Они теперь стояли на фоне красной стены, в позах — сильное напряжение.
«Красных мямаров не бывает, — удивился ариестянин, — и крупноват он для мямара».
Животное вдруг выскользнуло из рук лиогянина и метнулось к темному провалу в пирамиде. Бат наклонился и поднял с песка какой-то предмет. Он стал жестикулировать, все время показывая на «черепаху».
Красный большой мямар пошел к вездеходу. Бат следом.
Услышав шаги, Крис бросился в кресло.
Появился Кон. Бросив взгляд на «усыпленного» Криса, он косо улыбнулся. В багажном отсеке раздались голоса, затем возмущенное отчаянное тявканье, приглушенный грохот и стук. Тут же распахнулся люк, и, едва не сбив щуплого Кона, в каюту влетел лиогянин.
– Быстро в боевой отсек! — заорал он Кону и еще громче водителю: Еспер! Давай!
Словно услышав его крик, дрогнул пол «черепахи». Кона уже и след простыл. Бат, тяжело дыша, оглянулся на неподвижного Криса и отер лоб.
– Вот так, Аркл, — тихо пробормотал он, — больше не отделаешься отдельными складами! Клянусь матерью дьявола…
Он не успел договорить, как раздался душераздирающий крик. Лиогянин переменился в лице и пулей вылетел из отсека. Мотор заглох, и вездеход снова опустился.
Где-то гулко хлопнул люк. Снова повторился жуткий крик. И навалилась тишина.
Илья очнулся рывком, словно включили лампу в темном помещении. Вокруг теснился густой полумрак, разрезаемый справа узким лучом схита. Он осознал, что лежит на спине. Пол леденил лопатку, стены сходились над ним в метре. Тело ощущалось застывшим холодным бруском. Он кашлянул, чтобы придать себе уверенности, и, услышав сухой, нарочитый звук собственного кашля, окончательно пришел в себя.
Сознание путалось. В голове плясала неистовая фуга неуправляемых стремительных мыслей. Они были похожи на испуганных птиц, поднявшихся от неосторожного крика и бессмысленно мельтешащих в небе. Сознание двоилось, троилось, десятерилось.
Моросанов осторожно перевернулся на живот и подтянул колени. Закружилась голова. Хотелось пить. Он поднялся на четвереньки, скрипя зубами, и замер. Потом медленно сел.
Где он?
Илья вспомнил, как подъехал к искристой пирамиде, как пробрался в темное чрево коридора и дошел до таинственной двери. Кольнуло испытанное чувство животного страха, и снова взбаламутились мысли, но он уже уверенно совладал с этим приступом. Однако дальше память отказывалась работать.
Может быть, он провалился в обморок, едва переступив черный порог? Но были какие-то смутные обрывки ощущений, оглушивших его маленькое хрупкое сознание.
Хрупкое, маленькое? Так о себе Илья не мог думать, наоборот, он знал, что его тренированные воля и сознание имели высшие показания на учебном психостенде спецкурса ВБ. Так что же произошло?
Он сосредоточился и еще раз попытался вспомнить, что стряслось с ним в той черноте. И тут неясные ощущения, которые сохранило тело, легким дуновением влетели в мозг.
Нити. Было ощущение, что он пронзен множеством нитей, висит на них, не в силах шевельнуться. Каждая соединена с его нервом, а может, и была этим вдруг удлинившимся нервом, который вырос из тела и ускользнул в темноту, прикрепившись к чему-то непонятному, огромному и разумному… Человек по имени Илья Моросанов почувствовал себя стремительно уменьшающейся частицей чего-то грандиозного, живого. Частицей столь малой, что моментально растворился в этом громадном океане воли… И потом вдруг проснулся в коридоре…
Пирамида хранила тайну. Илья не находил в себе сил еще на одну попытку. Он понял одно: сооружение вовсе не бездействует и возникло оно тут недавно. Разведчики его не проглядели — пирамиды раньше не было.
Моросанов оглянулся и метрах в пятидесяти увидел ярко-желтый треугольник выхода. Там были солнце, день, жизнь. Там было тепло и были друзья. Илья со стоном повернулся и пополз. Он полз к выходу, оставляя позади себя холод и тайну. В лицо уже начинало дышать зноем пустыни, и тело охватил приятный согревающий озноб.
Уже можно было подняться — проход расширился.
В этот момент раздался страшный вопль, громовым эхом заметавшийся по коридору. Илья вздрогнул и замер.
Кричал смертельно напуганный человек. Моросанов рывком вскочил на ноги и метнулся к выходу. Через несколько секунд страшный крик повторился.
Снаружи было по-прежнему знойно, куда-то исчезла танкетка, а вместо нее темной громадой стоял незнакомый вездеход с размалеванной красными разводами броней. Вокруг ни души, лишь несколько кустиков пустозвона и высокий приползший ветреник. Моросанов автоматически направил витаскоп. Люди!
Боковой люк машины был откинут. Вокруг все замерло. Но едва Моросанов решит, двинуться к машине, как незнакомый человек с невероятной быстротой перемахнул через люк вездехода и стремительно побежал прочь. Это был лиогянин, судя по цвету кожи. Он вдруг снова заорал.
Илья прижался к стене за выступом.
Лиогянин на бегу то и дело хватался на шею. Неожиданно и звонко крикнул другой голос. Моросанов выглянул из-за укрытия и увидел знакомую фигуру: Хеликс стоял на бархане и махал рукой.
Лиогянин, заметив Хеликса, выбросил вперед правую руку и выстрелил. Йоронг исчез за барханом. Моросанок, не целясь, выстрелил в ответ. Ослепительный заряд пришелся в спину агрессивному незнакомцу, но не причинил никакого вреда. Чертыхаясь, Илья вспомнил, что перевел схит в режим освещения. Он передвинул кнопку и резанул парализующим лучом. Лиогянин упал, неловко подворачивая ноги. Хеликс снова появился на бархане и сбежал вниз навстречу Моросанову.
Огромный лиогянин, закусив губы, ощупывал парализованные ноги. Было видно, с каким трудом ему дается каждое движение.
– Какого черта! — захрипел он. — Оставьте меня в покое, мохнатые скоты! Прочь, гады! — Он зажмурился от боли. Потом схватился за горло, словно его что-то душило.
– И выглядят как люди… — Он захрипел, покрываясь внезапной синевой.
– Что он говорит? — спросил Хеликс.
Моросанов зло сжал зубы: он понимал, что перед ними ставят еще одну загадку — невероятную, жестокую.
Лиогянин откинулся на спину, пронзая их ненавидящим взглядом стекленеющих глаз.
Илья сделал шаг вперед и схватил незнакомца за рукав. Он ощутил тот же холод и мрак, что и за черной дверью.
– Что с ним происходит? — вскрикнул Хеликс. — Этот человек умирает. Что такое с ним?
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Массивное тело «пчелы» дернулось еще раз и застыло.
Двигатель замер, и в кабине воцарилась тишина. В иллюминатор было видно, как ветер быстро сносил в сторону столб поднятого в воздух песка. Мрачное свинцовое здание Дворца красовалось невдалеке, и ослепительный луч прожектора, укрепленного над ангаром, хищно впился в машину. Он слепил глаза, застилая оранжево-красными кругами черноту неба и блеск звезд.
Сидевшие в кабине почти одновременно прищурились и отвернулись.
– Двенадцатый, двенадцатый! Доложите о прибытии!
– Я двенадцатый! — ответил один из сидевших, одетый в зеленовато-коричневую форму со множеством карманов и округлыми металлическими наплечниками. На рукавах ярко блестели два больших красных шеврона. Мы прибыли!
– Привет, Корбодан! — опять раздался голос диспетчера. — Как прошла операция?
Корбодан удивленно вскинул широкие брови. Его лицо было лилового оттенка, словно у жителя Лиого, однако светлые пятна на жирном загривке выдавали, что его кровь не была чистой. Розовощекий и рыхлый, он тем не менее словно излучал жестокость. Две резкие морщины на полном лице, сбегавшие от глаз к скулам, только усиливали это впечатление.